Николай Чиндяйкин: жизнь — больше мечты, это и есть жизнь

Прямо в эфире программы "Творческая гостиная Правды. Ру" народный артист России Николай Чиндяйкин пришел к выводу, что его самая любимая музыка — Гимн Советского Союза. Почему? Какие у него были мечты? Насколько они воплотились в жизнь? Мечтает ли он сейчас? — Говорит, что просто работает. Но ведь, как оказалось, он — поэт и философ. А значит — не может не мечтать.

Читайте начало интервью:

Николай Чиндяйкин: Несмотря на послевоенные трудности, для нас это было счастливое детство

Николай Чиндяйкин — известный актер и скромный поэт

Николай Чиндяйкин: только мама может помочь… и встреча

— Николай Дмитриевич, правда ли, что ваша любимая песня — Гимн Советского Союза, или это — "утка"?

— А кто вам сказал?… Вообще-то, я действительно считаю это великой музыкой. Вот эта фермата — называется в музыке — этот знак в начале. Там "до", по-моему, звучит. Вот "тааааа" — это фермата. Она уже в себе содержит некую цельность, в ней всё следующее слышится.

На самом деле я сам впервые это слышу, но если так говорят, то я от этого не откажусь. Ведь Александр Александров, который написал эту гениальную музыку, великий русский композитор, и его генезис (не побоюсь этого слова) идет же из православия.

Он был церковным регентом. Это очень важно. И поэтому — вот такой результат. Давайте с сегодняшнего дня будем считать, что это — моя самая любимая музыка.

— Любому человеку нужны мечты. Они заставляют двигаться вперед, преодолевать самые трудные препятствия. Понятно, что многие ваши мечты уже сбылись. Но есть ли новые мечты, которые вы хотели бы воплотить как актер и режиссер? Что бы вы хотели сделать?

— По поводу мечтаний у меня давно сложилось определенное понимание. В детстве я очень любил мечтать. Наверное, это у многих так. Вот лежишь, тебе говорят: "спи, спи, спи", а ты спать не хочешь, а глаза прикроешь и улетаешь… И там — всякие-всякие волшебные мечты.

Я придумывал какие-то невероятные вещи, закрыв глаза. И, наверное, в детстве я уже намечтался. Потом, когда я уже стал заниматься серьезно профессией, больше приходилось учиться и работать. Хорошо, когда есть учителя, которых ты глубоко чтишь.

Мне везло с учителями. Я глубоко чту своих учителей, начиная с Евдокии Амосовны и Сергея Антоновича в первом классе. Они рассказывали нам просто невероятные какие-то вещи.

Просто работаю

Поэтому, касательно мечты — в детстве у меня всего этого было много. И так дальше у меня возникло, что я перестал мечтать в практическом смысле, чтобы сыграть какую-то роль, сняться в кино. Я просто работал, вот честное слово.

Очень важно (это я ответственно говорю), что жизнь мне предоставила несоизмеримо больше, чем я мог бы мечтать. Разве я мог мечтать, поступая в Ростовское театральное училище, что заканчивать свою жизнь я буду в Художественном театре, ходить по этой сцене.

Но у меня так сложилось. И по сей день я не мечтаю. Я встаю и занимаюсь тем, что мне нужно сделать сегодня.

— Как вы оцениваете самочувствие современного театра?

— Есть такая профессия — театральные критики. Может быть они имеют такие формулы. Мне кажется, что театр всегда находится в одной форме — в поиске. Такая его природа.

Меня, как зрителя, очень сильно разочаровывает кинопроцесс. Я не могу смотреть современные фильмы о войне. Ведь у нас всё современное кино про войну — это как несчастные красноармейцы борются с НКВД, которое им мешает воевать. И кровавый тиран мешает им побеждать. В результате думаешь: да как же они победили-то?!…

— Николай Дмитриевич, может быть, вы почитаете свои стихи?

— Ой, если вы не против — да, я могу почитать. Вот — о любви, без названия.

А всё бы могло не случиться,
Ты просто могла не родиться.
Не ты б родилась, а другая,
С чем жил бы на свете тогда я?
Да всё бы могло не случиться
Могли разминуться дороги.
Я мог бы медведем родиться
У мамы в таежной берлоге.
А ты бы какой-нибудь птицей
На свете могла б появиться.
Наверно, прекрасно быть птицей,
Но всё бы могло не случиться!
Да просто я мог оступиться,
Не выплыть, не выжить, разбиться.
Чему-то другому учиться,
В кого-то другого влюбиться…
Такое везенье на свете
Бывает раз в тысячелетье.
Чтоб всё так волшебно совпало —
Сошлись все концы, все начала.
Все звезды в таинственном мраке
Сошлись, все планеты, все знаки!
И Кто-то всё это отметил…
И я тебя всё-таки встретил!

Это ещё 1983 года стихотворение. И очень коротенькое, четыре строчки:

Трудней всего на свете этом
Быть знаменитым и быть поэтом.
Еще труднее быть незаметным,
Но — быть поэтом при всём при этом.

— С глубоким смыслом.

— У меня есть еще стихотворение, которое называется "Посошок". Сейчас попробую его вспомнить:

А теперь на посошок
Расскажу еще стишок —
Про любовь, про жизнь, про слезы,
Про коварство нежной розы.
Про сердечные страданья,
Про измены, про обман,
Про угасшие желанья,
Про сиреневый туман,
Про печали дырявой лодки,
Носом ткнувшейся в песок
И про рюмку русской водки.
Ну… давай, на посошок!
Чтоб и елось, и ходилось,
И хотелось, и моглось.
То, что было — не забылось,
То, что не было — сбылось.
Чтобы был тот бережок,
Где б и нам причалить,
Где последний посошок
Дернуть без печали!

— Что бы вы пожелали нашим зрителям в непростой жизни сегодняшней?

— Я бесконечно слышу: в наше тяжелое время, наша непростая жизнь… Я не то, чтобы такой прямо оптимист-оптимист. Нет, конечно. Я всё понимаю, слушаю радио, сам работаю на телевидении в редакции, где рассказываем о непростых вещах.

Но жизнь — как жизнь. Это и есть жизнь.

Мои родители прошли войну, испытав вообще такое, что человеку в общем-то не дано пережить, но они это пережили, и как в этом моем стихотворении: встретились, родили детей.

Мы в нашем маленьком деревянном в три окна домике, с печкой посередине, с небольшим огородом, с коровкой нашей, все садились на Пасху за стол: бабушка, мама, мы с сестрой, двоюродная сестра, тетя Лена, и отец смотрел на нас.

Он смотрел на нас и еле сдерживал восторг. И потом он говорил: "Дети! Какие же вы счастливые!" Вот я хочу всем, кто меня слышит и понимает, пожелать, чтобы вы не отпускали из себя этот восторг. Мы, конечно же, счастливые! Александр Васильевич Суворов прекрасно об этом сказал: "Мы — русские! Какой восторг!"

Ну разве можно сказать лучше? Я его обожаю.