Зачем режиссеры "додумывают" исторические сюжеты

Фильмы о русской истории: где "додумка" и где неуважение

Российский продюсер и актер Марк Рудинштейн рассказал главному редактору "Правды.ру" Инне Новиковой о российском кинематографе сегодня и его отношении к российской истории.

Читайте начало интервью:

Советское кино как феномен, которого не было

— Поговорим о том, что происходит сейчас в современном российском кинематографе. Из тех фильмов, которые хотелось бы пересматривать, я не знаю ни одного. Тот же фильм "Сталинград", возмутивший ветеранов, а продюсеру были важны кассовые сборы, он сам говорил…

— В фильме "Сталинград" есть одна, я бы сказал, отвратительная сцена, когда наша девушка бежит за толпой немецких пленных и бросает одному из них еду из-за того, что он ее не видит. И я вдруг вспомнил такую же сцену в фильме "Летят журавли", где Самойлова бросает кулек с сушками уходящему на фронт Баталову. И вот в "Сталинграде" тот же кулек бросают немцу.

Вот это окончательная потеря чувства меры у наших режиссеров ради того, чтобы придать фильму, не знаю, скандальность что ли. Неуважение к российской истории. Я в национальном кино беру картины, которые не являются блокбастерами.

Например, "Левиафан" Звягинцева. История плохого губернатора и плохого священника. Картина сделана с американских лекал, где плохой шериф и плохой священник. И никто не называет картину антиамериканской, как у нас назвали антисоветской.

— Нет, если взяли действительность американскую и показали, как будто это всё у нас.

— Прежде всего, человек просто рассказал историю, ничего не имея плохого о своей стране. А вокруг картины начали кампанию. То же самое — фильм "Матильда". Раньше у нас делали социальные картины: токарь любит слесаря, и они все вместе выполняют план. Эта тема кончилась. Когда на фестивале "Кинотавр" победил фильм "Особенности национальной охоты", я тогда сказал, что кино выздоровело. Начали снимать просто о людях, о жизни, смеяться над ней, грустить — не больше.

— Вы сейчас коснулись "Матильды". Там затронуты реальные и хорошо известные персонажи. Вспомним фильм "Титаник": всё, что касается гибели лайнера, даже как он ломался, как подали трубы — там всё исторически достоверно. Фильм "Матильда": есть реальный человек и его реальная жена. Мать Николая, Мария Федоровна на дух не переносила свою невестку, у них всю жизнь были политические противоречия. А в фильме они друзья друзьями! Еще Александра Федоровна была очень верующей. И в фильме вдруг она идет с какой-то ворожейкой, собирает кровь этой балерины, чтобы что-то колдовать. Этого не может быть. Это невозможно исторически, поэтому это вранье.

— В фильме "Распутин", когда ее ребенок болеет, она тоже идет к чудотворцу. Дело в том, что "Матильда" — это выдуманная история, хотя она имеет историческую…

— Кто выдуманная? Матильда Кшесинская выдуманная? Эта балерина выдуманная? Она реальный человек.

— Любовь Николая к балерине Кшесинской — это правда.

Можно ли додумывать

— Да, они все с балеринами гуливали по молодости. Там проблема в том, что он признался своей будущей жене. Все люди, и у всех могут быть свои особенности. Исторически все-таки есть информация о том, что интрига была, и при этом он всю жизнь любил свою жену, он не изменял ей с балериной уже после брака.

— Я должен вас огорчить. Мы все любим своих жен и иногда…

— Значит режиссеру этого фильма известно то, что неизвестно историкам.

— Это, кстати, не режиссеру фильма, а сценаристу.

Сценарист фильма основывался на документальном материале. И история была. Другой разговор, что художник типа Учителя имеет право дофантазировать ситуацию. Это было больно многим, в том числе и Наталье Поклонской. Это было больно, потому что есть свое ощущение царя, есть свое ощущение трагедии, что его расстреляли.

Если б не было расстрела царя, то вокруг этого фильма не было бы такой бурной дискуссии. Но Учитель не планировал сделать фильм для массового зрелища. Он эту картину и дальше нафантазировал. Что страшного он нафантазировал?

— Я не помню названия одного сериала — он про Марию Стюарт. Изначально это исторический фильм, но закончили его научной фантастикой, инопланетянами какими-то, то есть от истории ушли в сказки. Да, к последнему русскому императору много вопросов. Не так уж его любили.

— Его сделали святым только потому, что его расстреляли.

— Он был не самый сильный император. Тем не менее, все-таки нужно с уважением относиться к истории. Можно придумать даже про Ивана Грозного, Александра Невского, даже про людей XVII века, которые все-таки были подальше, а вот придумывать про то, что почти здесь и сейчас…

— Да уже сто лет прошло, почему сегодня-то?

— Но история с его реабилитацией — это буквально только-только. Церковь так и не признала останки семьи, которые покоятся в Петропавловском соборе.

— Они не признаются церковью только. Я ездил на место захоронения, разговаривал с учеными.

— Конечно, сто лет — это много. Но, понимаете, мой дедушка родился в 1908 году, моя бабушка родилась в 1914 году.

— Мои папа и мама тоже родились в те годы.

— То есть вы видели современников этих людей. Все-таки мне кажется, что к истории надо относиться с уважением.

— Я не вижу в фильме неуважения к истории, режиссер очень уважительно отнесся к Николаю. Он страдает, любит, но возвращается в семью. Если учесть общую культуру отношений между мужчинами и женщинами, то я ничего страшного не вижу во вспышке, которая произошла у царя. И чего такую бодягу создали вокруг него, непонятно. Кстати, это помогло неплохо прокатать этот фильм.

— Так может быть, специально с расчетом на прокат и созданы эти перипетии?

— Я вам точно говорю, что это иногда делается специально. Это во многих картинах таких спорных задается тема, которая не совсем исторически оправдана, но зато она вызывает колоссальный интерес у зрителей.

— И, кстати, это повод для того, чтобы почитать учебники истории.