Влад Маленко: "Главное - слушать и слышать" - Поэзия

Нужна ли поэзия? Востребована ли она в современном обществе? Перспективна ли в будущем? Что такое каноны в искусстве, да и существуют ли они? А если да, то для чего? Что вообще происходит в российской литературной и театральной среде? Совместима ли культура со стадионно-гаражным сборищем? Как уживаются в одном художнике Есенин и панк-опера с хулиганской субкультурой?

На эти и другие вопросы "Правды.Ру" ответил поэт и телеведущий, основатель и руководитель Московского Театра поэтов, замдиректора по творческой деятельности "Есенин-Центр" Влад Маленко.

Читайте начало интервью:

Влад Маленко: "Поэт — звание посмертное"

— Влад, поэзия — это перспективно? Этим стоит заниматься?

— Абсолютно. Я в этом убежден. Просто надо искать новые формы, надо на театре искать какие-то формы выражения с музыкой, с поэзией. Тут и ритмы.

Сейчас же популярна субкультура рэпа с ее стадионно-гаражным толковищем, сборищем таким. Это очень интересное явление. Там очень много суеты для подлинной поэзии. И такого болтания поверхностного тоже, но встречаются интересные штуки. Мы ведь все время учимся, и там благодатная атмосфера для этого.

— Но жемчуг же потому и жемчуг, что он редкий…

— Да, не может быть много поэтов.

— Это говорит творческий директор Музея Есенина?

— Конечно.

— Но поэтов же у вас и во многих других местах полно. Сколько поэтов через тебя проходит?

— Две тысячи заявок на "Филатов-Фест" мы получили. Сто человек — большой список. И сейчас я, кстати, приглашаю москвичей и гостей столицы приходить в Московский дом книги на Арбате, каждый понедельник в семь часов вечера. Там такое рубилово у нас!

Спасибо большое дирекции этого замечательного культурного центра. Там не только пахнет новыми книгами, там пахнет и новыми словами новых ребят, которым еще не до книг, но они приезжают. И это, конечно, игра. Я имею в виду, что жюри оценивает, а из десяти участников двое выходят в финал.

Я всем говорю: "Ребятушки, вы все прекрасные, уже состоявшиеся борзописцы. Но включитесь, поиграйте тоже в эту игру. Это тоже полезно. Очень полезно проиграть. На проигрыше замешана большая победа в дальнейшем".

— Мы с вами познакомились на премьере вашей замечательной панк-оперы "Черви". Честно говоря, это вообще не мой жанр, я больше Россини люблю. Но, по-моему, это все-таки не совсем панк, а стилизация под панк…

— Конечно.

— И намеренно грубоватая…

— Вы там точно сказали одну вещь: наследие ОБЭРИУтов проявляется. (ОБЭРИУ́ - группа писателей и деятелей культуры, существовавшая в 1927-м — начале 1930-х годов в Ленинграде. — Ред.) Это-то как раз очень важно для нас — такой обсуждизм.

— Как в вас спокойно уживаются Есенин и панк-опера, панковская субкультура? Это нормально уживается или не нормально? Нет противоречия между ними?

— Нет, абсолютно никаких противоречий. Такой же хулиган был и Есенин, он и всякие словечки писал на стенах монастырских, так заносило его. Он разный совершенно был.

И мы все разные. Один день не похож на другой: мы — и осень, и зима, и весна, и лето. Мы же не можем быть все время весной, например. Или все время зимой. Во мне сочетаются басня, и какая-то гражданская лирика, и глубоко интимные стишки, которые посвящены чаровнице.

— Как вообще стать хорошим популярным поэтом? Расскажите, как вы стали.

— Вопросик… Как стать хорошим — это одно, а как стать популярным — уже другое.

— А вы про себя расскажите. Ведь вы и хороший, и популярный.

— Во-первых, есть какие-то вещи, которые сам человек не должен рассказывать даже сам себе, есть тайны. Я кое-какие тайны попридержу, ладно? Это вот первое и самое большое и главное право на такую вот тайную кухню. Я очень благодарен своим родителям, которые меня приучали к чтению.

Самое сладкое воспоминание детства, как Нагибин пишет, — это молодая мама. И у меня воспоминание детства — это молодая мама, природа и книги, очень много книг. Прямо только одну заканчивал, сразу брал другую книжку. И так вот, благодаря этому, я задумывался о многом.

И еще я был орнитологом. Я очень люблю птиц. Владимир Владимирович Набоков предпочитал бабочек даже в литературе. Хотя в этом была такая писательская бравада. А у меня вот с птицами настоящий роман. Я люблю видеть, как они думают крыльями, а не башкой.

— Знаменитый английский и американский философ Ноам Хомский придумал один из провокационных вопросов, по которым грант от Пентагона получил. Звучал этот вопрос так: почему дети учат язык людей и не могут выучить язык птиц? Птица — это гораздо сложнее, мне кажется, чем мы думаем. Но это мы отвлекаемся.

Значит, вы не хотите раскрывать тайны, как стать поэтом... А техника важна для поэта?

— Конечно. А у Хомского есть еще такой интересный вопрос: почему дети всех стран мира усваивают родной язык примерно за одинаковый период времени и никакие языковые отличия не влияют на этот процесс?…

Понятно, что техника очень нужна и важна в поэзии. Но самое главное — обязательно нужно друг друга слушать и слышать. Иначе, в общем-то, и писать не зачем и не для кого.

Беседовал Саид Гафуров

К публикации подготовил Юрий Кондратьев

Смотрите видео интервью полностью: Есенин и панк-опера: кто кого?