Иван Васильевич подвергся репрессии

Любое надругательство над шедеврами мирового искусства, безусловно, дикость. Как правило, этим грешат чрезмерно убежденные в чем-то и боевые сумасшедшие. В России же подобное чаще происходит по глупости и под увесистым грузом алкоголя.

Возможно, этим позднее станут грешить и абсолютно индифферентные к истории, религии и алкоголю граждане. Если ради лайка в сети охотники за славой готовы лезть под высоковольтные провода электричек то, что там металлической оградой засандалить в классику мировой живописи? Да быстрее, чем фото в соцсети запостить!

Вандал, конечно, уже получил свой момент славы. Позднее, вероятно, получит срок и штраф в несколько миллионов рублей. Возможно, какими-то административными неудами отметят и работников музея, но это уже дело правоохранительных органов и процесса состязательности адвокатов в суде.

Выходка вандала в Третьяковской галерее обратила внимание многочисленных граждан на одну занятную деталь. Картина Ильи Репина, оказывается, совсем не так называется, как привыкли полагать целыми поколениями. Не "Иван Грозный убивает своего сына", а "Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года".

Казалось бы, ну какая разница? В общем-то, никакой, если бы не полная трансформация идеи художника.

На шедевре запечатлено переживание отца, держащего в объятиях остывающее тело своего сына. Сам процесс убийства не запечатлен, хотя если исходить из "народного" названия, то, по идее, на полотне должна быть сцена расправы жестокого самодержца над наследником русского престола.

Однако художник отчего-то нарек свое произведение именно так, как назвал, и никак иначе. Благо, русским языком он владел не на уровне таксующего бомбилы "Дорогу покажешь?".

Упрекнуть же Репина в неадекватности было бы, по меньшей мере, странным. Создателей покемонов и телепузиков ни разу же не упрекнули в наличии каких-либо недугов психиатрического свойства.

10 Фото Уроки истории: Как Иван Грозный с санкциями воевал

Любопытен в контексте темы и казус с именем русского императора Павла Первого, который никто из историков до сих пор не объяснил. Нумерация самодержцев и высших церковных иерархов у христиан появлялась ровно тогда, когда на престол восходил тезка. Отчего же он Первый, когда второго Павла вроде бы не было? Или был и остался за бортом истории великой страны? Загадка. И таких примеров в хрониках прошлого в обыденной жизни — великое множество.

Евангелистская подсказка человечеству про то, что "В начале было Слово…", к сожалению, не всеми воспринимается буквально. Невнимательность к значению слов дает огромное поле для манипуляций. Даже определен вполне конкретный срок для изменения мировоззрения целого народа — сорок лет. Моисей подтвердит.

Возвращаясь к Ивану Четвертому, которого прозвали Грозным, стоит заметить, что его персона — самый наглядный пример вольного обращения со словом. Грозный — вовсе не синоним словам "ужасный", "кровавый" и "жестокий", как его прозвище переводят латиняне. Он просто — грозный. Нахмурил брови — и грозный, как кот Леопольд, которого мыши вынудили выйти из привычной зоны комфорта.

Уж наверняка бы не постеснялись огорченные его правлением подданные наречь Ивана Васильевича и его режим "кровавым". Если уж на то пошло и выйти на митинг "Он нам не царь!".

Карл Девятый (Валуа) был современником Ивана Грозного. За все время царствования русского царя было казнено порядка четырех тысяч подданных и иноземцев. Для современного сознания и уровня гуманизма, безусловно, ужас.

За одну только Варфоломеевскую ночь во Франции при Карле Девятом было убито более 40 тысяч гугенотов. Иван — Грозный (Ужасный), а Карл Валуа — добрейший французский самодержец, милый, как котик из "Инстаграма".

Вот так и за известной картиной, которая попалась под горячую руку вандалу, вполне может стоять совсем другая история.

Почему нет? Отчего не может быть, что в сознание миллионов был вложен продукт требуемого общественного мнения в отношении последнего Рюриковича? Все может быть. При грамотном подходе к делу через какое-то время кто-то всерьез уверует в существование древних укров, вырывших Черное море, которое, к слову, всегда называлось Русским.

Когда Сергея Эйзенштейна пожурили историки, что в его картине "Александр Невский" псы-рыцари дефилируют в каких-то странных кастрюлях на головах с прорезями для глаз, тот разумно заметил примерно так: "Как я сниму, так и будут потом считать, как это было". И был прав. Даже на ордене Александра Невского запечатлен кинематографический образ гениального Николая Черкасова, блестяще сыгравшего русского князя.

А пока стоит пожелать реставраторам успеха в их кропотливых трудах, тем более что знаменитое полотно пережило уже второе покушение. Бороздящим же информационные океаны — обращать внимание на оттенки русского языка, которых много больше знаменитых пятидесяти.

Читайте также:

Тайна библиотеки Ивана Грозного

Как Иван Грозный стал "Васильевичем"