Жалобная книга: как Нобель глумится над писателями

О том, что Нобелевская премия, особенно по литературе, опустилась до уровня идеологических диверсий и политических спекуляций, не написал только безграмотный. Подход, во всех смыслах этого слова, членов комитета к выбору кандидатов интересен по инерции. Так некогда привлекала игра наперсточников: угадать нельзя, а проиграть — пожалуйста!

Нобелевку уже давно пора давать не каким-то замшелым литераторам, а самим организаторам премии за их идиотские формулировки.

В нынешнем году Нобелевскую премию по литературе получил британский писатель японского происхождения Кадзуо Исигуро. Он получил награду за то, что "в романах большой эмоциональной силы раскрыл бездну, скрывающуюся за нашим иллюзорным чувством связи с миром". Вы поняли? Это перевод с японского на русский с пересадкой в Лондоне?

В прошлом году Нобелевку по литературе получил рок-музыкант Боб Дилан "за создание новых поэтических выражений в великой американской песенной традиции". Никакому Дилану, уже не говоря о Бобе, не переплюнуть создателя этой поэтической формулировки! Неудивительно, что лауреат так долго думал, забирать ли премию, а обязательную для получения денег "нобелевскую речь" прислал практически по почте.

Впрочем, примерно в такой же степени "повезло" самому первому лауреату по беллетристике, французу Сюлли-Прюдому. В 1901 году ему выдали вот такую формулировку: "За выдающиеся литературные добродетели, особенно же за высокий идеализм, художественное совершенство, а также за необыкновенное объединение душевности и таланта, о чем свидетельствуют его книги".

Угадайте мелодию! За какой уникальный литературный талант и кому выдана следующая характеристика: "За музыкальные переливы голосов и отголосков в романах и пьесах, которые с экстраординарным лингвистическим усердием раскрывают абсурдность социальных клише и их порабощающей силы". "Музыкальные переливы" ощущались у авторши "Пианистки" Эльфриды Елинек. Правда, этот роман вышел в свет в 1983 году, а награда нашла героиню почти двадцать лет спустя (в 2004-м). Видимо, комитет все эти годы вчитывался в историю озабоченной училки, чтобы уловить там "порабощающую силу" (там про это и впрямь есть, правда, в сугубо сексуальном смысле).

Британец Гарольд Пинтер не роет ближнему яму и не врывается в горящие избы, а "в своих пьесах приоткрывает пропасть, лежащую под суетой повседневности, и вторгается в застенки угнетения". За это ему дали премию в 2005-м.

Без комментариев оставляем вот этот перл: "За исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин", которого вместе с денежным призом удостоилась литераторша Дорис Лессинг. Случилось это в 2007 году.

В более ранние времена формулировки отличались лапидарностью, за немногим исключением. Например, нашего соотечественника Ивана Бунина в 1933 году премировали таким макаром: "За строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы".

Первые признаки деградации в определениях, за что следует давать литературного Нобеля, обнаруживаются в 1990-е годы. "За пристрастные всеобъемлющие произведения, отмеченные чувственным интеллектом и гуманистической целостностью", - гласит обоснование награды, данной мексиканскому поэту Октавио Пасу. 

"За поэзию, которая с предельной точностью описывает исторические и биологические явления в контексте человеческой реальности". Читая такое, хочется выть от восторга, предвкушая встречу с произведениями замечательной польской юмористки Виславы Шимборской. Но нет, это не авторша ироничных детективов, её соотечественница Иоанна Хмелевская.

Дарио Фо совсем не повезло с переводом на русский, ну как это понять: "За то, что он, наследуя средневековых шутов, порицает власть и авторитет и защищает достоинство угнетенных"? Переводили через электронный переводчик? Преследуя, наследуя, насилуя...

"За создание бесчисленного количества обличий удивительных ситуаций с участием посторонних" — это про Джона Кутзее. Однако этот лауреат Нобелевской премии по литературе 2003 года из ЮАР пишет не про зеленых человечков и прочих гуманоидов, а о расизме и паранойе.

Спустя пять лет после юаровца Гюстав Леклезио удостоился почти аналогичной похвалы за рассказ "о новых направлениях, поэтических приключениях, чувственных восторгах" как "исследователь человечества вне пределов правящей цивилизации".

Как-то в учительской долго ржали над школьным сочинением, где была такая строчка о тургеневской "Муму": "Немой Герасим учил плавать еще хуже, чем говорил". Если в Нобелевском комитете по литературе читают так, как и пишут - всё, ребята, финиш!