Театр абсурда по Сэмюэлу Беккету

Cэмюэл Беккет написал пьесу "В ожидании Годо" будто бы назло самому себе. Устав от неуспехов и поисков, от собственной прозы, безденежья, дискуссий, он перевел время и мысль на язык немоты, на язык, в котором почти нет привычного, понятного, клишированного смысла. Кто мы, куда идем? Критики увенчали эту странную пьесу-притчу титулом самой авторитетной и значительной пьесы ХХ века.

Фото: Источник фото: REX

"В ожидании Годо"

Как уж они эту формулу, этот титул-название вывели — вопрос отдельный. Но вывели, сформулировали — и дали миру. И "В ожидании Годо" стала пьесой-провозвестником. Считается непристойным ее ругать. Неумным не знать. По всем правилам хорошего культурного тона ирландец Беккет представляет собой отдельный пантеон. Великий, могучий, загадочный и неопровержимый.

Израильский драматург и режиссер Йеошуа Соболь предложил поставить эту пьесу на сцене театра "Идишпиль". Возник проект театров "Фриндж" и "Идишпиль". Родился спектакль, который совершенно иначе, на иной лад трактует знаменитую пьесу.

Соболь сделал эту загадочную, несценичную пьесу историей еврейского народа. Предложил — и в этом нет ничего нелогичного, далекого от убеждений и рассуждений Беккета — рассмотреть материал в свете антисемитизма, положения евреев, их вечного ожидания то ли Мессии, то ли смерти, то ли погрома.

Годо — фантом, призрак, гибрид Мессии и фашиствующего диктатора. Некто или нечто, к чему устремлены думы евреев, которым страшно, тревожно, которые символически, духовно живут между границами, странами, идеологиями, языками.

Дуэт актеров Дори Энгеля и Юваля Рапопорта

Йеошуа Соболь перевел пьесу Беккета на идиш. Декорации и костюмы выполнила Эдна Соболь. Миша Чернявский и Инна Малкин деликатно и стильно, мощно и аскетично осветили пустошь, бивуак, черную дыру, в которой ждут и томятся Владимир (Дори Энгель) и Эстрагон (Юваль Рапопорт). Шаркающая, астматическая, захлебывающаяся музыкальная тема Одеда Гдира дает ощущение удушья, тоски, безвыходности. Тени бегут по полям, по мерзлому миру.

По пустоте. И только деревце пытается жить, выбрасывая одинокий листок. И в эту пустую глушь, в это "нигде", которое того и гляди снесет с лица земли очерелной артобстрел, входят еще и Поццо, и Лаки. Хозяин и слуга. Мучитель и жертва.

Враги. Связанные одной цепью существа. Поццо (Эмануэль Ханун) ведет себя брутально, верховодит, дразнит, мучает Лаки. Лаки же (эту роль пронзительно и лирично играет большой еврейский актер, мастер нежных и ироничных красок Бодо).

Потом сменится ветер, что-то сместится — и уже Лаки будет водить своего мучителя на привязи, размахивать гранатой, молча бить кнутом доску, а потом взорвется вместе со своим врагом…И еще появится мальчик. И расскажет, что Годо непременно придет. Не сегодня. Завтра. И что он, хозяин Годо, бьет брата этого мальчика. Каждый день. И путники — странники замолкают. И пустота укрывает их. Разобщенные, одинокие, они никуда не попадают и ничем не защищены.

Победа театра

И странно вспоминаются слова Беккета о том, что любовь есть следствие печали, а дружба — следствие малодушия. Дуэт актеров Дори Энгеля и Юваля Рапопорта — отдельная тема и отдельный знак успеха. Они так серьезно и упоительно, мягко и эксцентрично играют путь без движения, время без пауз, жизнь без цели, что тоска и боль резонируют с текстом. Этим путаным, бесхребетным, сложным, непривычным текстом.

И замешательство, страх, тайна, невозможность понять суть движения, вся эта бессмыслица существования в актерской пластике, умении слушать и слышать партнера, в прекрасном созвучии с задачами и идеями режиссера обретают смысл и вещую правду. Что-то происходит.

И это "что-то" не что иное, как победа театра. Умный и точный спектакль. За пять лет в Париже — со дня первой постановки — "В ожидании Годо" посмотрели пять миллионов зрителей. Мир снова и снова стоит на грани катастрофы. Снова идет бой. Люди ищут ответы. Пытаются покончить с собой. Идут к дереву, чтобы глянуть на листок. И — ждут. Нас кто-то встретит на дороге. Или нет? Беккет многозначен, таким же вышел спектакль, поставленный Йеошуа Соболем. Абсурдный спектакль. Как сама идея ставить театр абсурда на уходящем, замирающем, смолкающем языке. На идиш.