Минская бурлеска: от "Кармен" до "Анюты"

Театры открывают новый сезон. Очень интересным он обещает быть в Минске. Белорусская столица уже порадовала любителей вечного искусства балетом "Лауренсия", оперой "Кармен", кантатой Карла Орфа "Кармина Бурана", "Полонезом" Огинского и балетом "Анюта" в постановке блистательного российского танцовщика и хореографа Владимира Васильева.

Фото: Источник: фотоархив Pravda.Ru

Минская бурлеска: от Кармен до Анюты

Я приехала в Минск. Осень звучно завела свой сентябрьский патефон. Ветер -валторна поет по утрам то про солнце, то про грозовой небосвод. Летит флейтой над площадями. Город -родной мой город! — изменился. Могу сказать, что он незнаком "до слез". Прекрасен и чист. Много дивных зданий и море всяких художественных событий.

Минские впечатления, многослойные, музыкальные, окутанные, как старым мягким плащиком, детскими воспоминаниями ("вот тут я, гордая пятилетка, шла на свой первый спектакль в оперный — и думала, что мне все завидуют) постепенно выстраиваются в строчки и слова.

Старый бабушкин дом на Первомайской облеплен какой-то сеткой: что-то меняют, строят, улучшают. Ледяным ромбокубоктаэдром, подарком снежной королевы, завис купол главной библиотеки. Известно, что Саддам Хусейн дал немало денег на ее постройку. Вот и славно, думаю себе я, хоть какая-то польза от диктатора…

Робкой надеждой на хорошее веет от огромных плакатов — оперный, это чудесное строение архитектора Лангбарда вписан в белорусскую карту- и надпись "Культура — это то, что нас объединяет". В парке имени Горького, старом и густом, но обновленном, над желтоватой и сонной Свислочью дрожат листвой деревья. Золотые капли солнечного прохладного дождя хрусталиками скользят на цветные столы открытого кафе. Призраком застыла недостроенная гостиница.

Голоса текут медленно и мелодично. Сотовые телефоны не слышны- все соблюдают дисциплину, тихо говорят и не пытаются включить других людей в свою жизнь. Малыш в легком пальтишке смотрит в небо, где застыли размытой переводной картинкой фиолетовые влажные тучи.

Город течет неспешно. Город кутается в застенчивые солнечные лучи. Вслушивается в осень…

А теперь — о культурных событиях. Говорят, что поп-концерты здесь собирают самые большие, тысячные залы. Что поделать -тенденция современного мира такова. Монстры простого и незатейливого торжествуют. Но я поговорю о другом. О великом, о вечном искусстве, которое — к счастью — здесь живет вполне комфортно.

Начни с "Полонеза"

В филармонии — открытие сезона. Филармония после ремонта стала немного иной, парадно- чужой. Новой, будто с иголочки. Изменился наш старый добрый буфет. Где так тепло. Пришло царство белого скользкого камня, мало теплого дерева. Зелененькие, как яркие кузнечики, новые кресла в зрительном зале.

Незнакомые билетерши грозно рокочут в толпе. Много детей, молодежи. Везде экраны. И в фойе, и в зале. Будто здешнюю музыку транслируют другим мирам и цивилизациям.

Для концерта, открывающего сезон, главный дирижер государственного академического симфонического оркестра Республики Беларусь Александр Анисимов выбрал музыку знакомую и любимую всеми. Огинского, Орфа, Шопена. Легчайший флер прощального Полонеза Михала-Клеофаса Огинского распростерлось над залом — и сезон был открыт. Скажу здесь, что споры по поводу того, является ли Огинский польским или белорусским композитором, все еще не смолкают. А гений его уже никем не оспаривается.

Печаль светлой осени в уютных ботиночках прошла рядом. Любимая музыка — как родной дом, как беседа с мамой, как ветка золотой листвы. Белорусский оркестр так и играл: тепло, сердечно. Гость Минска, заслуженный артист России Александр Гиндин солировал в Первом фортепьянном концерте Фридерика Шопена.

Смеющийся и плачущий хрусталь этой музыкальной драмы в его исполнении звучит интеллигентно и естественно. Давно мы не слышали такого смиренного и чуткого Шопена. Шопена-повествователя. Молодого и ясного. Шопена без салонных придыханий и мазурочных подскоков. Без фанфаронства и кокетства.

С поразительной легкостью и деликатностью Александр Гиндин преодолевает технические сложности концерта, рассыпает звезды, мечтает и вспоминает. Белорусский филармонический оркестр звучит ровно, без форсирования звука и надутых претензий на модную трактовку.

Кантата Карла Орфа "Кармина Бурана" — образец беспримерной популярности у слушателей. Ее много и по- разному исполняют, в ней ищут новые возможности и драматургические краски лучшие музыканты мира. Написанная к съезду фашистской партии, вечная загадка историков культуры, странное создание странного композитора Орфа, эта музыка представляет собой роскошную театральную череду сцен.

Сюжет ушедших в небытие вагантов прост и поучителен. Полон любви к жизни в любых ее деталях. Сюжет — колесо фортуны. Хор поет о весне, изменчивости жизни и удачи, о любви, которая делает нас, бедных, владыками времени и пространства.

Солисты играют-поют свои роли с серьезностью театральных премьеров. Баритон Илья Сельчуков и тенор Янош Нелепа вносят в ткань серьезность и юмор, перебирают образы кантаты, как блестящие игрушки. Голос певицы сопрано Ирины Крикуновой звучит сладко, многообещающе, обольстительно. Так блестят самоцветы, омытые дождем.

Государственная академическая хоровая капелла имени Григория Ширмы (худрук и главный дирижер — Людмила Ефимова) спела кантату свежо и глубоко. Звонко вышивают по шелку взрослого хора юные певцы хора музыкальной школы имени Евгения Глебова (хормейстер Алексей Климович). Дирижер Александр Анисимов неспешно соединил всех в единую партию. Задор и колорит кантаты Орфа, роскошь музыкальных картин и динамика эмоций, соединенные с хорошим уровнем исполнения, создали праздник.

Деревня музейных испанцев

Вахтанг Чабукиани — легенда балетной сцены. Грандиозный танцовщик, талантливый хореограф, он изменил мужской сольный танец, сделал искусство балета еще прекраснее и богаче. Феерия полетов и вращений, изобретенных им, сделали балет мощнее, живее, современнее. Спектакль "Лауренсия", поставленный Вахтангом Чабукиани на музыку Александра Крейна, стал своего рода манифестом его стиля.

У балета счастливая и яркая судьба. Самые именитые танцовщики выходили на сцену в партиях народной любимицы Лауренсии и ее мужественного возлюбленного Фрондосо. На сцене Большого театра оперы и балета Белоруссии историю гордых крестьян из деревни Овечий источник ("Фуэнте Овехуна") по пьесе великого классика испанской литературы Лопе де Вега воссоздала Нина Ананиашвили, прославленная балерина и авторитетный постановщик, гостья из Грузии, страны, давшей миру бриллиант Вахтанга Чабукиани.

В спектакле заняты молодые звезды белорусской балетной труппы. Деревня и замок здесь придуманы художником Давидом Монавардисашвили. Деревня — кукольная, нарядная, много нарисованного камня и разных деталей. Замок- роскошный, воссозданный подробно (хотя он нужен совсем ненадолго- но реальный театр минимализма не исповедует, его стихия — размах, грандиозность), здесь будет повержен циничный командор Гомес (Антон Кравченко исполняет эту роль так благородно, что в его злодейство не очень верится).

Здесь прозвучит глас восставшего народа, настанет победа сельчан, которых возглавила отважная Лауренсия. В этой партии я видела звезду труппы Людмилу Хитрову. Балерина технична, обладает броской внешностью, красивым прыжком, большим шагом, но что касается волевого стержня и страсти, неукротимого темперамента — тут все спокойно, ровно, в рамках, такая Лауренсия никого никуда не привела бы…

Хороша Виктория Тренкина — Паскуала, балерине дается передать романтическую наивность в первых появлениях — и горечь, боль постигших ее бед и унижений, это обаятельная балерина с большим потенциалом.

Убедительна и Яна Штангей-Паскуала. И взрывной Менго Константина Кузнецова. Фрондосо — это партия-символ. Партия-открытие. Созданная гением для себя, в расчете на свои беспримерные возможности. И сила, обаяние, полетность этой роли складывается из многих составляющих. Для нее от артиста требуется почти невозможное.

Константин Героник легко вращается и победно подхватывает партнершу. Он немного любуется собой, занят технологией, формален в части эмоций, драматургические коллизии и борьба идей ему не очень интересны.

Концертность каждого выхода Фрондосо (эффектного, качественного) чуть подтачивала цельность всего действа.

Но все равно народ победил, и сверг угнетателя. И гордо завершил этот исторический момент массовой сценой. Оркестр (дирижер Андрей Иванов) был благоразумно-уравновешен. Блеска я не ощутила. Испанцы не вырвались из музейного зала.

Чеховская тарантелла

…А когда Белорусский Большой театр показал "Анюту", балет в постановке российского танцовщика и хореографа, блистательного Владимира Васильева, восторг обретения захлестнул осеннюю душу. И мою, и, как мне показалось, всего зала. Музыка Валерия Гаврилина хрупка и грандиозна одновременно, она говорит, она трогает и вопрошает.

Художник-постановщик Виктор Вольский предложил декорации красивые и концептуальные. Боль утраты в первой картине, когда статичные позы Петра Леонтьевича и его детей рассказывают о неизбывном горе, остро и беспощадно передана росписью стен храма, живописным "настроением" сцены.

Виктор Вольский внимательно читает Чехова, точно его лаконичный стиль передает, он чувствует прелесть зимнего дня, тусклый мирок чиновников, затхлый аляповатый будуар, пугающую пустоту покидаемого дома…

Хореография Владимира Васильева гениально точна. Это Чехов, его дыхание и скромность, застенчивость и беспримерное умение сострадать — в каждой сцене. В этот вечер впервые роль мужа Анны исполнил Такатоши Мачияма.

Чиновник, трусливый с вышестоящими, грозный и беспардонный с подчиненными, он немного похож на экранного злодея из немого кино — и чуть-чуть на циркового клоуна. Техника танцовщика безупречна, он победно ввинчивает свои вращения в наэлектризованный воздух канцелярии, вплетает движения ящерицы в толпу бальных пар, извивается, ползет перед Его Сиятельством, суеверно трясется перед супругой, венчающей его орденом святой Анны, равнодушно, будто плевком, взглядывает на отца жены, опустившегося и жалкого (еще одна удача, победа, прекрасная работа Игоря Артамонова).

Анна — Людмила Хитрова в этом спектакле гораздо более убедительна, нежели в "Лауренсии". "Анюта" — взлет. В этой работе все очень гармонично и ладно скроено: ансамбль танцовщиков восхищает, костюмы Рафаила Вольского красивы и функциональны, мощно и изысканно звучит оркестр под управлением Ивана Костяхина, хороши все соло — будто ремарки великого писателя нашли свое равновеликое отражение в музыке. А "Тарантелла", которую все знают, просто феерична… Уровень этой постановки поистине мировой!

"Кармен" навсегда

Режиссер Галина Галковская поставила в белорусском оперном театре спектакль "Кармен". Нечасто мы встречаем женское прочтение этой великой оперы, оперы, которую Майя Плисецкая назвала самой лучшей оперой на свете.

Коррида — этот образ режиссер взяла для себя за эмоциональную и структурную основу концепции. Мы видели без счета Кармен и Хозе, видели черно-белые и цветные горы и цирки, площади в Севилье. И хотим видеть еще и еще.

Цыганки из музыки Жоржа Бизе, из драматичной новеллы Проспера Мериме тревожат воображение. Уж не знаю, насколько мир обязан цыганскому племени за науку и технику, но за поэзию и романтику он перед этими дивными созданиями в ярких одеждах в вечном долгу…

Табачная фабрика, та, реальная, в которой сегодня находится университет, стала для всего мира местом, которое хранит тайны и приметы жизни непостижимой Кармен.

Севилья в белорусском спектакле залита нестерпимым солнцем. Как в стихах Лорки: "Танцует в Севилье Кармен У стен, голубых от мела"… Финский художник-постановщик Анна Контек поступила просто: город — многоцветный, горы — черные, финальная сцена — взрывная, алая, пылающая.

В спектакле, который я видела, Кармен пела Оксана Якушевич. Эффектная и манящая, она ведет свою линию гордо и уверенно. Ей хочется жить и любить, — и поиск, охота этой женщины на радости и наслаждения не ограничивается никакими стенами или рамками.

Хозе впервые спел в тот вечер Алексей Микутель. Большой, немного нескладный деревенский парень стал пленником чаровницы, гадалки, воительницы Кармен. Вся его сила перед ней -ничто. Это колдовство и магия. Это черная дыра. Это рок. И он идет к ней, тянется к ее губам — и страх, муки совести, отчаяние идут, горят в огне страсти вместе с ним. Это хороший, искренний, несчастный капрал (его разжаловали из- за нее в солдаты — и он знает, что цена за ее любовь и дальше будет расти…). У певца есть все возможности стать превосходным Хозе…

Удача спектакля — Микаэла какой ее представляет Анастасия Москвина. Это светлая, скромная и в то же время сильная девушка. Она горячо и преданно любит Хозе, жалеет его старушку-мать, хочет счастья. Она наделена волей и харизмой. На весах правды ее доля так же велика, благородна, но судьба Хозе решена. И Микаэла отступает. Актриса создает запоминающийся, выразительный образ.

И, разумеется, многих хороших слов заслуживает Эскамильо-Владимир Петров. Грозный, красивый, бесстрашный, идущий на смерть легко (в этом он — альтер эго Кармен, они одного племени, они — одна судьба), Эскамильо страстно любит, страстно живет. Он обжигает своими куплетами, мистическими, мощными, безоговорочными. Его удельная доля в трагедии и в легенде Кармен велика. И артист покоряет зал, легко, уверенно, так же, как торреро покоряет публику на корриде… Дирижер Андрей Галанов дает спектаклю огненный, живой импульс. Показывает себя зрелым и серьезным, мыслящим и творческим трактователем. "Кармен" в Белоруссии хороша!

Ну вот, скажу я вам, дорогие читатели, мои первые впечатления о музыке и ее создателях в Минске. Они разнообразны и серьезны. До новых потрясений!

Также по теме:

Балет: Надежда нашей неоклассики

Витебские витражи: "Евровидение" отдыхает