Музеи России и Европы

Сегодня музеи все больше стремятся использовать современные коммуникации, новые формы подачи экспонатов. А все для того, чтобы привлекать посетителей. Но и без новых подходов музей — это очень полезное времяпрепровождение. Это то место, где живет разум ноосферы и метафизика, сказал в эфире Pravda.Ru известный художник-дизайнер Леонтий Озерников.

— Леонтий, как вы считаете, каковы перспективы у российских музеев?

 - Вы знаете, это замечательно, что сегодня затрагиваются такие темы, так как после Строгановки волею судеб я был профессионально связан с музейным проектированием. Это была потрясающая школа причастности к истории, культуре, технике, философии, гениальности многих наших людей.

Музей — это дворец муз. Например, считалось, что в Александрийской библиотеке не только потрясающие коллекции могут содействовать просвещению, творчеству, но и некое присутствие метафизических сил, гениальности нашей Вселенной, ноосферы.

Музеи помогали влюбиться в жизнь, в наследие предков, в культуру, в мудрость, в процесс познания. Это потрясающие качества не должны исчезнуть. Я считаю, что это наш долг перед Вселенной — беречь, развивать музеи.

 - Сегодняшняя молодежь живет в бешеном ритме и считает, что музеи — это очень скучно. На ваш взгляд, как надо привлекать людей в музеи?

 - Это могут быть интересные авторские лекции, интерактивные экскурсии, электроника, которая позволяет вступить, так сказать, в контакт c коллекцией. Например, сейчас во всем музейном мире популярны говорящие предметы, говорящие зеркала, говорящие картины и так далее.

Также могут помочь какие-то специальные события: праздники, фестивали, мистерии, квест-проекты.

Но самое главное здесь — это найти гармонию между интерактивным началом и молчаливым и уважительным преклонением перед наследием человечества.

— В создании каких музеев, музейных коллекций вы принимали участие?

 - Да, я длительное время занимался музейным проектированием. Вместе с коллегами мне довелось создавать экспозиции в Музее эволюции, мы также сделали много экспозиций еще в тогдашних республиках СССР. Были очень интересные проекты в Музее самодеятельности и творчества в Суздале, в Музее хрусталя в Гусь-Хрустальном.

Я принимал участие в создании музея "Часы и время" во Владимире. Этот проект подарил мне безумную любовь к часам, измеряющим божий дар — нашу земную жизнь.

Делал выставку "Пушкин и декабристы" в Историческом музее на Старой Басманной, расположенном в усадьбе Муравьевых -Апостоловых.

Мы с коллегами около пяти лет делали музей Хошимина во Вьетнаме. Это десять авиаперелетов, это работа с местными философами, государственными деятелями, ремесленниками, художниками, с монахами. В рамках этого проекта мы встречались с людьми, которые живут по 300 лет, видели дрессированных животных, которые умеют говорить. Так вот мы познакомились с загадочным Востоком.

Были интересные работы в ГДР и ФРГ. Например, я делал в ФРГ выставку, посвященную Зингеру. Работал в Дмитровском и Боголюбском соборах во Владимире.

— Вы сами как-то сказали, что профессия музейщика становится невостребованной, что она несколько устаревает.

 - Я бы не сказал, что она устаревает, эта профессия будет вечной. Был такой великий мыслитель, русский философ Федоров, один из наших космистов. У него была идея создать такую социальную квадроструктуру, куда входил бы храм, кладбище, школа и музей — друг друга дополняющие сферы рационального познания мира. Школа, музей — это для человека своеобразные трамплины для познания земной жизни.

При этом, конечно, чтобы профессия музейщика жила, музейная деятельность жила, нужно привлекать свежие идеи, обязательно нужно учитывать язык современной цивилизации. Например, нужно уважительно относиться к тому, что сфера человеческой коммуникации меняется. В этом, как и в любом другом явлении, есть свои минусы и плюсы.

В общем-то, вопрос в том, как ты используешь эти самые современные коммуникации. Например, сталь — прекрасный материал, из которого можно сделать плуг для сельскохозяйственных работ, а можно сделать гильотину.

— Вы хорошо знаете и российские музеи, и европейские музеи. Где, на ваш взгляд, лучше построена работа с музеями, у нас или в Европе? Где музеев больше?

 - Я не возьмусь статистически анализировать этот вопрос. И в России, и в Европе много прекрасных музеев. Но, на мой взгляд, в европейских музеях очень грамотно выстроена финансовая политика. Например, в Великобритании все делается для того, чтобы бизнесменам было выгодно спонсировать музеи, помогать им.

Но при этом музеи нельзя превращать в хозрасчетные развлекательные учреждения, надеясь, что они сами себя прокормят. Это очень опасная, преступная идея.

 - Над какими музейными проектами вы сейчас работаете? Расскажите вкратце?

 - Сейчас вместе с коллегами работаем над очень сложным, но очень интересным проектом по созданию музея памяти Виктора Степановича Черномырдина на его родине. Виктор Степанович очень любил свое родное село, строил там храмы, школы, дороги, постоянно туда приезжал. И сейчас сыновья Виктора Степановича не забывают о родном селе отца. Вообще, это очень хорошо, когда политик такого уровня помнит о своих истоках, о своей родине.

Кроме того, у меня сейчас есть весьма сумбурный такой проект по созданию Музея бессонницы.

 - Интересное название… Это музей, где не спят?

 - Бессонница — это синоним жизни, колыбель творчества. Для меня этот Музей — любовь и смысл моей жизни. И для меня это попытка сделать некое зеркало, как у Тарковского, куда я мучительно возвращаюсь и с радостью, и с надеждой.

Одна из центральных идей этого проекта заключается в том, что так называемые гении — это не заслуга земной личности, это открытые ретрансляторы тех импульсов, которые мы получаем из параллельного мира, не какого-то материального, а духовно-душевного, светлого, информационного. Это некий разум ноосферы.

Музей бессонницы — этой мой музей-мечта. Это даже не музей, а музеон, пространство муз, передвижная выставка. Мечтаю найти компаньона, чтобы создать такой клуб-музей, где можно будет приглашать людей на поэтические турниры, лекции по философии, физиологии, разным течениям человеческих знаний.

Хочу показать людям, что настоящее счастье заключается в том, чтобы любить окружающий мир больше самого себя, преодолеть свой проклятый эгоизм. И вот с такой любовью стареть, а с верой и надеждой умирать. Вот, собственно, такой мой скромный завет.

Читайте также:

Из Москвы купеческой в Москву развлекательную

История обуви: от башмаков до искусства

Битва музеев: Рерихи проигрывают

Подготовила к публикации Лилия Субин

Беседовала