Интервью с актрисой Аллой Демидовой

Корреспондент Pravda.Ru встретилась с известнейшей актрисой Аллой Сергеевной Демидовой. Разговор зашел, конечно же, о декламации стихов со сцены, об особенностях этого жанра и, вообще, актерской профессии, о молодых людях в этом служении, об их проблемах, победах и поражениях, о великих для них примерах, об актерском подвиге Владимира Высоцкого.

Фото: Алла Демидова

"У актера слезы должны течь из мозга…". Алла Демидова: У актера слезы должны течь из мозга…

— Алла Сергеевна, в последние годы вы много читаете стихи со сцены. Сегодняшний зритель ходит "на стихи"? Не уверена, что это многим интересно…

— Я, например, могу сказать, что мне не нравится, допустим, писатель Сорокин. А все потому, что я его просто не читала. Нужно хоть немного знать то, о чем рассуждаешь. Могу тем, кто сегодня интересуется стихами, посоветовать для разнообразия побывать осенью на моих концертах в Доме музыки, я читаю "Демона" Лермонтова. В Санкт-Петербурге, в Политехническом университете читаю Пушкина "Пиковую даму". Придите хоть раз, послушайте и поймете, ходит ли сегодня зритель на "стихи", или нет.

А что касается европейского зрителя, у известного режиссера Джорджа Стрелера был проект "Голоса Европы", в который он приглашал поэтов из каждой страны. Поэтов было много, от России пригласили меня.

Я пришла со своими стихами, он поставил передо мной текст, усадил в первый ряд синхронного переводчика, и вот при такой мизансцене я проводила поэтические вечера. И знаете, что меня удивило? Собирались полные залы, поскольку в Европе стихи любят.

Так что у наших молодых ребят, актеров, читающих поэзию со сцены, в этом направлении большие перспективы.

— Недавно вы провели актерский мастер-класс в Летней киноакадемии Никиты Михалкова. Ребята, читающие стихи со сцены, вас порадовали или огорчили?

— И то и другое. Выявила одну общую актерскую ошибку — совершенно неразработанный голос, все читают стихи на одной ноте, а это скучно. Читают стихи как рассказ, а ведь стихи — это симфония! В них одним словом важно передать смысл, интонацию, изменение голоса, музыку.

Объясняла, что нужно уходить от примитивного понимания синонимов. Не обязательно говорить громко, мне не нужно орать рифмами со сцены, но нужен посыл, так, чтобы было слышно на последних рядах.

Это не просто — читать стихи, в содержание нужно вкладывать интонации, смысл, отслаивать образ от текста, видеть его.

Заметила, что молодые актрисы любят читать Марину Цветаеву, но почему-то любят декламировать ее истерично. Хотя Цветаева была очень интеллектуальна, и чтобы понять это, нужно "сидеть" над каждым словом.

Я ставила режиссерскую задачу, пыталась убрать истерические верха. Пыталась достучаться до актеров, чтобы они увидели и почувствовали рифмы, то, что заложено в строках: либо это сожаление, либо ирония, либо радость. Нужно всегда понимать, что стоит за многоточием. И я часто повторяла на занятиях: прежде чем берете стихи, узнавайте больше о поэте. Какой он был, что чувствовал в тот или иной период жизни, какую драму пережил.

Меня иногда радовало, когда у исполнителя были бархатные "низы", но, к своему ужасу, заметила, что у сегодняшних актрис чаще наблюдаются писклявые голоса. Иногда их невозможно слушать, выглядело ужасающе.

Я им это говорила. Наверное, обижались.

Но я повторяла и буду повторять, что, к сожалению, все хотят "самовыявляться". Но простите, на это только гений имеет право.

Мы должны только "самопознаваться".

Вот поэтому многие молодые актеры надрываются и плачут на сцене крокодильими слезами, а зрителей это не трогает. Слезы у актера должны течь из мозга.

— И все-таки, что-то позитивное вы обнаружили в молодых дарованиях?

— Заметила, что они стихи выбирают очень хорошие, радует, что молодежь много читает, много знает. Любят Евтушенко, Есенина, Ахматову, приносили и неизвестных авторов. Ребята ищут поэзию со смыслом, пытаются над ней задуматься, это не может не радовать, но все-таки молодым актерам нужно больше работать над элементарной исполнительской техникой. Чтобы удержать публику, нужна профессия за плечами.

— А вам самой было интересно на занятиях в киноакадемии?

— Мне со студентами было очень интересно, потому что они хотят что-то понять, а если есть желание, это уже прекрасно. Общаясь с молодыми, я вспоминала "Таганку" времен своей юности. Когда Любимов создал команду единомышленников, где не было иерархий, не было возрастов и званий. Не было традиций — мы начинали на ровном месте, все были равны. Любимов каждый раз требовал от актеров полной отдачи, и этот энергетический выброс "шарахнул" по зрителям с такой силой, что на спектакли нашего театра невозможно было просто так прорваться. Это была яростная энергия, которая встречается только в молодости, поэтому я говорю ребятам: "Сейчас, когда вы молодые, нужно работать на всю катушку, не жалейте себя. И тогда кто-то в дальнейшем сможет стать "Высоцким", кто-то "Золотухиным", кто-то "Демидовой", а кто-то, простите, останется никем".

— Вы так жестко, без прикрас говорите о профессии…

— И со студентами говорила жестко, но, надеюсь, никто не обиделся. Я рассказала ребятам такой случай. У нас в театре есть общая гримерная, и одна актриса, моя однокурсница, не буду называть ее фамилии, которая хорошо читала стихи и вообще была очень талантливой девочкой, однажды избила меня прямо в этой самой гримерной. Потому что "она никто, а мне достаются главные роли". И это, по ее словам, несправедливо. Я ее очень хорошо понимала, но беда в том, что она упустила момент. Момент, когда ты чего-то достиг, а потом надо было двигаться дальше. Не беру на себя смелость выводить непреложные законы актерского мастерства, но меня, например, моя профессия до сих пор интересует. Поэтому говорю студентам: нужно постоянно карабкаться и быть в профессии неудовлетворенным, нужно искать и не останавливаться ни на минуту.

— Вы много лет на Таганке работали с кумиром миллионов зрителей, с Владимиром Высоцким. Каким он был в работе?

— Он был неповторимым актером, особенно в последние годы. Он абсолютно владел залом, намагничивал воздух, был хозяином сцены. Не только из-за его неслыханной популярности. Он обладал удивительной энергией, она была как луч сильного прожектора, бьющего в зал. Я обнаружила это случайно, когда мы однажды играли "Гамлета". Почувствовала вдруг кожей.

Высоцкий, как никто из знакомых мне актеров, прислушивался к замечаниям. С ним легко было договариваться об игре, о перемене акцентов роли. Он мог играть вполсилы, но никогда не фальшивил. И при этом какая-то самосъедающая неудовлетворенность. И нечеловеческая работоспособность.

Когда мы начинали играть "Гамлета", Высоцкий играл борца, а мы играли этот спектакль десять лет. Но постоянно работая над ролью, Володя закончил игру совершенно другим человеком — мудрым, уставшим, для которого встреча с призраком изменила все его эмоциональное сознание. Для критиков и истории театра Высоцкий в роли Гамлета остался борцом, но на самом деле для него самого осталось много неразрешенных вопросов, и он рос от роли к роли. За десять лет его Гамлет поменялся, потому что Володя постоянно искал.

После его смерти прошел срок довольно большой, и теперь я смотрю фильмы с его участием по-другому, по-другому слушаю его песни. Он раньше всех нас понял, что актерская профессия — ищущая…

Читайте также:

Алла Демидова: "Актерская профессия — это ежедневная пахота!"

Сергей Гинзбург: есть продюсер, есть киновор

Кто победит — классика или cеребренниковы?

Мария Голубкина: Брак с иностранцем не сахар

"Жизнь продюсера всегда висит на волоске"