Реценция на оперные премьеры в театре Бориса Покровского

Сейчас уже можно самим себе признаться, что мы все боялись, что после того, как проживший долгую и достойную жизнь, несомненно, великий режиссер Борис Александрович Покровский встретился с Неизбежным, созданный им замечательный театр — Московский государственный академический Камерный музыкальный театр теперь уже имени Б. А. Покровского — засушат и мумифицируют в попытках сохранить традиции.

Фото:

У меня для вас хорошая новость — этого не произошло. Две комические премьеры прошлого года (обе впервые поставлены в России) — "Три Пинто" К. М. фон Вебера — Г. Малера и "Лунный мир" Гайдна — это просто замечательные постановки! Театр живет и театр развивается.

Камерный музыкальный всегда считался театром режиссерским, им он и остается. Оркестр крепкий, дирижеры хорошие, хор веселый, солисты отменные, но идем мы на Никольскую улицу все-таки за музыкальной режиссурой. И нам ее дают полной меркой. В двух спектаклях мы видим два ведущих театральных направления режиссуры условного театра XX века — брехтовское в "Трех Пинто" и эклектичное вахтанговско-мейрхольдовско-таировское в "Лунном мире". Это уместно и это убедительно.

"Лунный мир" режиссера Ольги Ивановой и художника Виктора Герасименко — это очень хорошо, весело и забавно, свежо и наполнено жизнью. Помимо всего прочего в век академика Петрика и битв экстрасенсов — это еще и актуально: "Мнимый астролог Экклитико рассказывает ученикам, что создал подзорную трубу, позволяющую увидеть жизнь обитателей Луны. На самом деле это хитрый обман: он собирается провести богача Буонафеде, и, женившись на его дочке Клариче, получить солидное приданое. Очень кстати появляется и сам Буонафеде. Он признается, что страстно увлечен Луной и очень хочет хоть одним глазком взглянуть на ее волшебный мир. При помощи подзорной трубы Экклитико показывает ему сцены "лунной жизни", обещающие доверчивому старику радости и наслаждения. Буонафеде в восторге!".

Читайте также: Библиотеки - спецназ культуры

Ольга Иванова, отказываясь от буквы некоторых формальных принципов Покровского, сохраняет в полной мере дух режиссерского театра Бориса Александровича. Хотя эта постановка вызывает сомнения именно в плане режиссуры.

"Лунный мир" написан на либретто тонкого и ироничного Карло Гольдони (в веселом пересказе Юрия Димитрина), пытавшегося сокрушить устои commedia dell'arte, а в варианте Ивановой доминирует гротесковая модель комедии масок в духе записного оппонента Гольдони Карло Гоцци.

Но Гольдони и Гоцци совсем разные авторы, чей спор между собой во многом и предопределил последующее развитие итальянской драмы. "Лунный мир" — это не "Любовь к трем апельсинам" и не "Принцесса Турандот". Ярмарочный балаган Гоцци — это одно (вспоминаются Вахтангов и Мейерхольд), а тонкие, интеллектуальные шутки Гольдони — совсем другое (на ум приходят Брехт и поздний Таиров). Но эти различия в постановке Камерного театра теряются.

Выбор стилистики Ивановой кажется в общем-то сомнительным, а ее предпочтения конъюнктурными — сделать что-то знакомое российскому зрителю.

Да и давайте называть вещи своими именами — в российском обществе мистические увлечения девяностых годов прошли, социального заказа на них больше нет. Но спектакль слишком реален, слишком конкретен, слишком раблезиански ориентирован, чтобы туманная, потусторонняя, романтически возвышенная линия могла бы в нем доминировать. В любом случае — Ольга Иванова в своем праве. Театр — это искусство режиссера. Спектакль, несомненно, удачный и обречен на успех. Обязательно сходите — вам понравится!

В "Трех Пинто" нам открывают оперного Малера, и это открытие удивляет — Малер, оказывается, совершенно замечательный оперный композитор. Очень высокий общемузыкальный уровень никуда не девается, но симфонист Малер, оказывается, еще и очень хороший оперный технарь.

Это поколение солистов Камерного театра само по себе удивительно талантливо — а теперь они вошли в самый расцвет своего творчества — они могут делать все — и трагедию, и драму, и комедию. И все это они могут делать на очень высоком уровне и на не очень простом музыкальном материале — особенно хорошо это видно в ансамблях, которых в "Трех Пинто" много.

Спектакль уморительно, убийственно смешон. Автор Pravda.Ru пошел на него в конце недели замученный огромным объемом работы, больной и жутко депрессивный, но уже на второй минуте мне стало весело, на пятой — смешно (в нашей опере укоренился странный обычай, с которым Покровский всю свою жизнь гения, по-моему боролся, что опера — жанр высокий, и на ней смеяться нельзя), но когда давно уже по справедливости заслуживший звание народного артиста Герман Юкавский и разбивавшая наши сердца (а теперь уже, похоже, и маленькие пока еще сердечки наших сыновей) Олеся Старухина стали пародировать самих себя в Зарастро и Памине, я не выдержал и начал смеяться вслух, а к концу — на тутти — смеялся, отчаянно пытаясь себя сдерживать, уже весь зал (в этом нет ничего плохого — говорят, что живая, естественная реакция публики актеров только заводит).

Читайте также: Марк Розовский: "Нас спасла народная любовь"

Кстати, на втором представлении, которое видел автор Pravda.Ru, Клариссу пела не менее замечательная, но совершенно иная Евгения Суранова. Тембр у нее немного другой, а обертона совершенно иные, вместо интимной приглушенности Старухиной, Суранова поет звонче, напоминая вместе с Лаурой — Татьяной Ветровой и Игорем Вялых скорее веселую музыку Иоганна Штраусса или Оффенбаха. Но вариант с Старухиной, Алексеенко и Василием Гафнером с точки зрения реализации режиссерского замысла показался мне более интересным — три глубинных смысловых пласта вместо двух.

В "Трех Пинто" в тех составах, которые я слышал, хороши абсолютно все — Юкавский, Гафнер, Ковалев, Полковников, Филин, Мочалов (хотя петь ему приходилось очень мало). Замечательная Ирина Алексеенко невероятно убедительна в амплуа красивого, знающего себе цену, но способного любить резонёра, и вообще хороша. Татьяна Ветрова в этой же партии отлично поет, не может не влюбить в себя, но менее убедительна — она играет резонёра, а Алексеенко резонером живет. Екатерина Ферзба и поет хорошо, и танцует роскошно, и просто сногсшибательно очаровательна.

Михаил Кисляров и Сергей Бархин сделали абсолютно брехтовский спектакль, причем, как я понимаю, не настоящего Брехта, который развивался и менялся со временем, а такого "идеального" Брехта из Теории театрального искусства, который бы строго следовал своим собственным книгам. Мое поколение видело спектакли последних учеников Брехта: Джорджо Стрелер привозил свою Cosi fan tutte, а Ахим Фрайер поставил "Волшебную флейту" в Новой опере — нам есть, с чем сравнивать.

Театральностью и зрелищностью более свободные в своих решениях, говорящие о юбилее Марселя Марсо, Кисляров и Бархин, безусловно, превзошли талантливейшего, но по-немецки дисциплинированного Фрайера, хотя берут они, конечно, плотностью гэгов и их количеством. В Театре Покровского актеры играют свободнее, чем в Новой опере, но это и понятно, театр Покровского — режиссерский, а в Новой от века доминируют дирижеры.

То есть все настолько здорово, что — даже если строгий критик захочет кого-нибудь пнуть — ему по должности положено, никого не получится пнуть заслуженно, но ведь и не хочется, настолько все уместно и убедительно! Веберовские хоры в Камерном театре поют с одновременной пантомимой. Впечатляет. Реально впечатляет.

Речитативы произносят по-русски, поют по-немецки (без бегущей строки), но абсолютно все понятно, как в том детском анекдоте, когда телевизионный сурдопереводчик на программе новостей, отгоняя залетевшую в студию муху, случайно объявил войну Италии.

Очень мне понравился свет и компьютерные эффекты — Владимира Ивакина и Аси Мухиной — такого, пожалуй, я раньше в опере не видел — даже сравнить не с чем.

А самое главное, урок, который Кисляров и Бархин преподали другим нашим режиссерам, это то, что (спектакль, между прочим, 12+) можно абсолютно каждую мизансцену, каждый гэг, оставаясь уморительно смешным, пропитать насквозь доброй светлой эротикой и при этом без голых людей на сцене. Они просто не нужны.

Читайте также: Александр Ширвиндт: Театр - это святое

Эротичны актеры в мешковатых костюмах, где все — и дамы и мужчины, и Пьеро, и фарфоровая кукла — носят тельняшки в розовую полосочку. Потому что эротика — сама по себе вещь хорошая, если она добрая и светлая, и не в одежде она вовсе, а в сердцах и головах. Так, что для детей это будет настоящим L'Éducation sentimentale. Нужная вещь в воспитании. Да и детям самим нравится.

Короче, еще раз: Бросайте все свои дела, и идите в театр Покровского на Никольской улице. На "Три Пинто". Комическую оперу фон Вебера и Малера. И на "Лунный мир" Гайдна. Они того стоит. Особенно, если у вас депрессия. К антракту она пройдет! И имейте в виду, театр Покровского плохо подходит для детей — их можно сажать только в первый ряд.