Дитя Арбата – Анатолий Рыбаков

Среди поколения арбатских мальчишек начала прошлого столетия было много талантливых людей. Почти рядом выросли замечательный поэт и прозаик Булат Окуджава и беллетрист Анатолий Рыбаков. Старший товарищ Окуджавы по писательскому цеху, Анатолий Наумович Рыбаков родился ровно век назад. В день, который мы давно отмечаем как cтарый Новый год. А в далеком 1911-м это был самый настоящий Новый год, и праздновали его 1 января. Через семьдесят с лишним лет к Анатолию Рыбакову придет настоящая слава, и связана она будет с родными московскими улочками. Роман "Дети Арбата", написанный еще в пору хрущевской оттепели, увидел свет лишь при горбачевской перестройке. Позднее из него вырастет трилогия, как это происходило со многими другими произведениями Анатолия Рыбакова.

Фото: Фото: AP

Многое роднило двух таких внешне непохожих пацанов с улицы Арбат. Как и Окуджава, Рыбаков жил на нечетной ее стороне. У Булата Шалвовича родители были инородцами, и у Анатолия Наумовича предки обитали в черте оседлости. Оба будущих мастера пера во время Великой Отечественной войны пошли на фронт. Сын арестованных,17-летний Окуджава — добровольцем; зек по статье 58-10 ("Контрреволюционная агитация и пропаганда"), Рыбаков служил в автомобильных частях. Полностью Рыбакова реабилитировали только в 1960 году. К тому времени Окуджава уже пять лет состоял членом КПСС. До конца своих дней писатель Рыбаков оставался беспартийным. Вот, собственно, основные реперные точки двух арбатских авторов.

Читайте также: Окуджава вернется на Арбат

В 1951 году 40-летний Рыбаков удостоился Сталинской премии второй степени за ныне прочно забытый роман "Водители", а после смерти "вождя народов" стоял у истоков создания в Советском Союзе "Русского ПЕН-центра", вошедшего в состав Международного ПЕН-клуба, и стал первым президентом советского ПЕН-центра (1989-1991).

"Литературной бомбой, направленной против Сталина" называл "Детей Арбата" сам Рыбаков. Окуджава столь резок не был. Не потому, что не смел, — не хотел. Анатолий Рыбаков во главу угла ставил то, что ныне принято называть "массовой" или "популярной" литературой. Уже его дебютное произведение "Кортик" (дважды экранизированный — как полнометражный фильм и как телесериал из трех частей) выдает в нем мастера увлекательного сюжета. Конечно же, приключенческого, для детей и подростков. Появилось желание написать продолжение — вот вам "Бронзовая птица" (тоже попавшее на голубые экраны). Произведение с пушкинским названием "Выстрел" (последняя часть трилогии) внимания режиссеров так и не удостоилась.

Фото: AP

Читайте также: Что делает Сталин на иконе?

Еще одна рыбаковская триада — "Приключения Кроша", "Каникулы Кроша" и "Неизвестный солдат" — послужили материалом сразу для нескольких сценариев,обеспечивкинематографистов работой на долгих три десятилетия.

"Есть писатели, которые считают: главное — написать, главное — себя выразить, а читают их или нет — это для них не так уж и важно. Я не такой автор. Мне хочется иметь читателя", — признавался в конце жизни Рыбаков. Добавим, а также и зрителя.

Сказанное, однако, не означает, что Рыбакова нужно записать исключительно в создатели популярной приключенческой беллетристики. Доктор философии Тель-Авивского университета, он публично поносил "гайдаровско-чубайсовские реформы" и их творцов. В "Романе-воспоминании" (1997) Рыбаков стенографически точно передал свой разговор с одним из главных идеологов перестройки Александром Николаевичем Яковлевым, который состоялся в 1986 году. Анатолий Наумович учил своего более молодого собеседника уму-разуму, призывая тогдашнего члена-корреспондента РАН вернуться к Новой экономической политике, некогда успешно проводимой при Ленине. Несмотря на симпатии к НЭПу, Рыбаков-публицист клеймит пролетарского вождя. Ильичу достается за его тезис: что полезно для революции — то нравственно. Как гражданина Рыбакова не устраивают ни последний президент СССР Горбачев, ни первый президент РФ Ельцин. "Сергеевич", по его мнению, "оказался не лидер", а "лидерские замашки" "Николаевича", по выражению писателя, "не соответствуют его личностным данным".

Анатолий Рыбаков всегда тяготел, и не скрывал этого, к еврейской тематике. Впервые она прозвучала в последнем номере "Нового мира" за 1964 год ("Лето в Сосняках"). А в 1977 году выходит "Тяжелый песок" с эпиграфом из Пятикнижия Моисеева и с библейской концовкой "Веникойси, домом лой никойси" ("Все прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда"). На склоне лет писатель живенько подтрунивал над литераторами еврейского роду-племени, которые "выкрестили" иудейские фамилии. Если какой-то автор "сделался когда-то из Рабиновича Ивановым, то теперь с гордостью сообщает в мемуарах: "был такой обычай в нашем роду Ивановых". "Такому писателю я не верю, ни одному его слову", — смеясь, говорил в интервью Рыбаков (фамилия его отца была Аронов). Вот только в отличие от "правильных" евреев, Рыбаков больше любил не свою маму, а дедушку, ее отца. Дед Рыбаков, торговавший скобяным товаром в маленьком городке Черниговской губернии, навсегда врезался в память мальчика. Несмотря на то, что в арбатской квартире говорили только по-русски или по-французски, Рыбаков признавался: "Еврейская тема во мне очень глубоко сидит". Рыбаков был русским советским писателем, который лелеял свою неудавшуюся еврейскость.

Подводя итог жизни, он говорил о себе: "Я социальный, сюжетный писатель — в том смысле, что пишу судьбы людей". Ну, а судьбы людские растекаются по широкому полотну триптиха.

Читайте самое интересное в рубрике "Культура"