Стелла Чиркова: Свобода "от" и свобода "для"

Английский философ Джон Милль, один из ведущих теоретиков либерализма, в своих работах очень четко выделяет два вида свободы и даже называет их двумя разными словами – "liberty" и "freedom". Достижение "свободы от", то есть "liberty", Милль считает главной задачей.

Фото: Стелла Чиркова: Свобода "от" и свобода "для"

Высшая стадия развития каждого человека – освобождение от гнета традиций, религий, национальных особенностей, сословных различий, взаимообязательств и оценок. А заодно в перспективе и от каких-либо ограничений – правовых ли, нравственных ли, социальных ли.

Концепция оказалась на подсознательном уровне понятна и близка любому обывателю: раз государство и общество в чем-то ограничивают человека, то человеку только и остается стремиться к свободе от этих ограничений.

Не вдумываясь, как и почему сформировались запреты, какую роль они играют в выживании вида и какие блага приносят. Зачем совершать непривычную мыслительную работу, если можно в это время бороться за попранную государством и обществом свободу?

Вот и тяга к свободе слова в нашем народе достигла своей кульминации, подарив русскому языку восхитительные "йогУрт" и "кофе" в среднем роде, не говоря уже о мелочах типа нового склоняемого термина "файф-о-клок".

Филологи пребывают в состоянии шока, издательство тихонько делает деньги на словарях, образованная часть общественности возмущается, продвинутая молодежь требует продолжить реформу, узаконив мат, и никто не хочет признаваться, что все развивается по традиционному сценарию. Традиционному, когда свободу рассматривают, как "свободу от", а не "свободу для".

Правила русского языка? Долой правила русского языка, давно существует "олбанский". Этикет? Не нужно никакого этикета, ложкой можно прекрасно съесть любое блюдо. Религии? И религии туда же, какое от них удовольствие, сплошные табу.

Мораль? Надоела. Культура? Устарела. И вообще, все это мешает нашей свободе. Разве не прелестное получится в итоге свободное общество, состоящее из людей без культуры, этики и моральных норм?

Единственный вопрос, на который нелегко дать ответ: а для чего конкретно нужна такого рода свобода, "свобода от"?

Стелла Чиркова: Свобода "от" и свобода "для"

Можно пойти еще дальше и поинтересоваться, к чему она приведет. Судя по состоянию наших бывших республик, а ныне свободных государств, ни к чему хорошему не приведет точно.

Отдельным гражданам приятно, конечно, когда есть возможность плюнуть в сторону соседа и приравнять советскую символику к нацистской или предложить закон о запрете на отрицание советской оккупации, но экономику это почему-то не спасает. И продуктов в холодильниках не становится больше, и новых рабочих мест не появляется.

Жители степей дружно едут в Россию, чтобы прокормить семьи, немалая часть населения той же Прибалтики прочно увязла в кредитах, экономическая ситуация на Украине и вовсе наихудшая из всех стран Европы.

А политики, занятые многолетней борьбой против притеснения разных свобод в мировом масштабе, реальные проблемы не решают. Они заняты — они вносят новые поправки в уголовный кодекс на случай, если кто-то посмеет не признать преступления режима прошлого века.

Идея о "свободе для" не просто не нова, ей уже не одна тысяча лет. И если древние философские трактаты знакомы далеко не каждому, то уж "Так говорил Заратустра" Ницше свободно цитируют даже студенты, изучающие курс философии в рамках общеобразовательной программы.

На массовое отношение людей к теме свободы философия вообще и философия Ницше в частности не влияют никак. Стоит только заикнуться, что в твоем мировоззрении не существует никаких внешних запретов и любые действия основаны исключительно на собственных желаниях, соизмеренных с необходимостью и целесообразностью, как в ответ слышишь – не-е-е-ет, это неправильное мировоззрение.

И далее тебе охотно поясняют, чем оно неправильное — дескать, если нет запретов, значит, это полная свобода, а если полная свобода — то вдруг ты захочешь убивать и грабить?

Понять, почему у совершенно разных людей такие одинаковые и такие кошмарные ассоциации со словом "свобода", я пока не могу. У меня всегда были совершенно другие представления о желаниях того, кто свободен — учиться, работать, любить, воспитывать детей, дружить, путешествовать, читать книги.

Впрочем, я и в государственных масштабах представляю себе свободу намного интереснее и шире, нежели возможность каждый год менять дизайн паспортов и бесконечно переписывать учебники истории.