В память о наших иллюзиях

Соратники скончавшегося в минувшем декабре Егора Гайдара в день сороковин предложили установить ему памятник. А перед этим провести ряд мероприятий с целью рассказать людям "правду о Гайдаре". Эта инициатива придала новый импульс общественному интересу к личности Егора Тимуровича и спорам о его роли в российской истории.

Одни превозносят Гайдара, упоминая о его заслугах в реформировании экономики, о смелости, с которой он брал на себя ответственность за необходимые, но непопулярные меры. Другие громоздят проклятия и обвинения в геноциде российского народа. И оценки звучат соответствующие: от "человек, который спас страну" до "мы пожинаем плачевные плоды его реформ".

По поводу реформ начала 90-х годов консенсуса в нашем обществе не было и нет, да, наверное, и быть не может. Потому что некоторая, меньшая часть населения от реформ выиграла, а прочая, большая — проиграла. Соответственно, и отношение разнится. Что касается довода: "зато страна в целом выиграла" - он совершенно неуместен. Поскольку реформы, достигшие кульминации во время правления Гайдара, начинались в конце 80-х в другой стране, СССР. Эта страна перестала существовать. Поэтому выяснять выиграла она или проиграла — бессмысленно.

Человек смертен, Бог создал его таким. Смерть человека вызывает, должна вызывать почтительное к себе отношение как проявление сакрального, высшего. В древнем индийском трактате, Упанишаде, сказано: для духа жизнь человека — это пища, а смерть — приправа. Смерть не просто ставит последнюю точку, но сообщает судьбе человека вкус и цвет в истории, в вечности.

И всё же в случае, когда уходят те, чьё имя было связано с болезненными социальными изменениями и потрясениями, люди не могут ограничиться философским размышлением о конечности бытия. Как недостаточно им и того, что покойный, наверняка любил свою семью и собаку и с этой точки зрения был хорошим человеком. Отчасти это справедливо: о нём, как о хорошем человеке, искренне скорбят близкие, и это нормально. Общество же в целом вспоминает о тех самых потрясениях, что были связаны с именем Гайдара, и выносит свою оценку — скорее, не ему, а реформам.

Я даже думаю, что причина неэтичных и нетактичных высказываний в адрес Гайдара, вновь вспыхнувших в связи с идеей установить ему памятник, в том, что мы переносим на единственную личность своё коллективное раздражение, разочарование, все свои обманутые ожидания.

Но суть в том, что ожидания были именно наши. Егор Гайдар и его единомышленники не выдумали, а только назвали и осуществили народные мечты — наши мечты. Потому и не вышли миллионы на улицы, не рухнула власть. Давайте будем честными и признаемся — мы хотели таких реформ. Мы их получили. А, значит, нет особой вины Гайдара. Как, впрочем, и заслуги. Ведь это почти аксиома: в годы великих перемен только тот политик успешен, который воплощает чаяния масс, порой затаённые, смутные.

А я прекрасно помню 80-е и все эти разговоры о том, что наши товары плохого качества потому, что нет рынка и конкуренции. Что каждому делу нужен хозяин, а общее — значит ничьё, потому работаем безалаберно и тащим всё, что не прибито гвоздями. И ещё преклонение перед западным образом жизни, восхищение качеством импортных товаров — у нас так делать не могут! Было это? Было, было. Глупо отрицать. Хотели мы очутиться в "цивилизованном мире", сиречь, в мире капиталистическом? Да желательно побыстрее, прыгнуть, закрыв глаза? Хотели.

И что интересно, все эти рассуждения были свойственны далеко не только "гнилой" интеллигенции, но и самому что ни на есть рабочему классу. Я ведь помню, прекрасно помню, как крестьяне с заскорузлыми ладонями, заглушив трактора и комбайны, не очень даже и таясь, говорили о том, какой у нас в совхозе дурдом и насколько было бы лучше работать единоличником, на себя, и чтобы торговлю не ограничивали, чтобы на рынке всё можно было продать и купить.

Каждый был уверен, что станет хозяином своего, пусть небольшого дела. Уверен в своих талантах и способностях. Что ему повезёт. Да не просто повезёт, нет — он получит то, что заслуживает. А заслуживает он больше, чем получает сейчас, при уравниловке. Когда всё равно, трудяга ты или лодырь. Лодыри, впрочем, тоже ратовали. Потому что они-де не сами по себе лодыри, просто не имеют интереса.

При этом как-то само собой подразумевалось, что бесплатные квартиры, здравоохранение, образование никуда не денутся. Куда им деваться? По минимальной норме жилплощади государство квартиру даст. А захочу вторую, да попросторнее — куплю в кооперативе, потому что у меня будут своё дело и деньги. В московском институте государство моего оболтуса бесплатно будет учить, ещё и стипендию платить. А захочу — отправлю оболтуса в Лондон.

Верили, что будет именно так. Что реформы и рынок не разрушат привычные основы жизни, а добавят к ним всяческих приятностей, маслица на хлебушек.

Это было время наивного экономического романтизма. Массового романтизма.

А когда оказалось, что для того, чтобы у некоторых были в бутерброде икра и масло, у остальных надо отнять бесплатный хлеб — случился шок, и раздражение, и разочарование. И Гайдар стал чучелом зла. Но могло ли быть иначе? Можно ли устроить капитализм, не разрушив социализм? Можно ли поджарить яичницу, не разбивая яиц?

Теоретически — чисто теоретически — другой путь был. Это путь модернизации, реформирования социализма. С таких лозунгов, собственно, и начинались реформы. Но дело в том, что мы — мы все — хотели не этого! Потому не удовлетворились. Нам было нужно именно, чтобы "как у них", чтобы джинсы, видики, рок-н-ролл и Бродвей в сияющих лампионах. А в то, что приложением к лампионам — бомжи на улицах Нью-Йорка и умирающие от голода дети в странах третьего мира — мы не верили. Советская пропаганда!

Что не надо "как у них", что в России "как у них" всё равно не будет, что нам нужно искать свой путь, особенный, русский, не разрывая истории, не плюя на могилы предков, в том числе и тех, что строили социализм, — это мало кто понимал. Боюсь, вообще никто не понимал. Психоз был абсолютный.

Потому практически — другого пути не было. В истории их вообще не бывает: только те, что сбылись.

Я не думаю, что Гайдар был великим экономистом. Похоже, он и его плеяда весьма поверхностно ознакомились с наиболее прокламативными трудами западных либералов. И не вдавались в проблематику, которая к тому времени на Западе разрабатывалась уже очень серьёзно: никто, кроме нас, давно не верил в "простые" рецепты. Но, случись так, что близким к Олимпу власти оказался бы фундаментальный учёный-экономист, пусть убеждённый либерал, но видящий глубины и сложности капиталистического способа хозяйствования — кто бы стал его слушать?

Нам нужны были именно что "простые" рецепты. Жизнь показала, что одномерные схемы не работают. Россия всё равно не смогла и не захотела стать копией Запада. С провалами и ошибками, но выбирается на свой, собственный путь. Пытается вернуть то светлое, что было в СССР — интернационализм, заботу о народе, стабильность, веру в будущее. Пока, увы, больше лозунгами и декларациями. Но придёт время, доберёмся до сути.

И, в то же время, мы не отрицаем плодов рыночных реформ. Ведь это тоже правда, что преодолели нелепый "дефицит", появился выбор не только товаров, но и путей проявления инициативы, что человек стал более ответственно подходить к своему труду и его результатам.

Сегодня я, убеждённый социалист, случись мне оказаться у могилы Егора Тимуровича Гайдара, снял бы шапку и склонил голову. Я не знал его, поэтому мне простительно, что никаких личных чувств я не испытываю. Но подумал бы так:

Здесь похоронены наши иллюзии.