Мир находится на пороге второй холодной войны, считает директор Европейского совета по международным отношениям (ECFR) Марк Леонард. В своем новом материале Леонард сравнивает холодные войны двадцатого и двадцать первого веков и утверждает, что в основе противостояния 2023 года лежит фрагментация в то время, как ранее — поляризация.
Президент США Джо Байден недавно пригласил лидеров союзников Японии и Южной Кореи в Кэмп-Дэвид, чтобы обсудить, как сдержать Китай и противостоять влиянию России, например, в африканском регионе Сахель, где недавно произошла череда государственных переворотов. Тем временем лидеры стран БРИКС — Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африки — собрались в Йоханнесбурге, чтобы раскритиковать доминирование Запада над международными институтами, созданными после Второй мировой войны. Этого было достаточно, чтобы вызвать у историков холодной войны дежавю.
Сегодня главным противником Запада является Китай, а не Советский Союз, и БРИКС — это не Варшавский договор. Но поскольку мир вступает в период неопределенности после распада порядка, сложившегося после холодной войны, параллелей достаточно, чтобы убедить многих обратиться к концептуальным моделям, существовавшим до 1989 года, чтобы понять, что может произойти дальше. Сюда входят США и Китай, хотя каждый делает ставку на свою модель.
Между окончанием Второй мировой войны и падением Берлинской стены двумя основными силами, определявшими международный порядок, были идеологический конфликт, который расколол мир на два лагеря, и стремление к независимости, которое привело к увеличению числа государств с 50 в 1945 году до более 150 в 1989-1991 годах. В то время как эти две силы взаимодействовали, идеологический конфликт был доминирующим: борьба за независимость часто превращалась в прокси-войны, и страны были вынуждены либо присоединиться к блоку, либо определить себя через свое "неприсоединение".
США, похоже, полагают, что на этот раз будет доминировать аналогичная динамика. Столкнувшись со своим первым равным конкурентом после распада Советского Союза, США попытались сплотить своих союзников вокруг стратегии "разъединения" и "снижения рисков" — по сути, экономической версии политики сдерживания времен холодной войны.
В то время как США, возможно, ожидают второй холодной войны, вызванной прежде всего идеологической поляризацией, Китай, похоже, делает ставку на глобальную фрагментацию. Да, он пытался предложить незападным странам альтернативу институтам, в которых доминирует Запад, таким как «Большая семерка» или Международный валютный фонд. Но, по мнению Китая, стремление к суверенитету и независимости фундаментально несовместимо с формированием блоков в стиле холодной войны.
Вместо этого Китай ожидает многополярного мира. Хотя Китай не может выиграть битву против возглавляемого США блока, президент Си Цзиньпин, похоже, убежден, что он может занять свое место в качестве великой державы во фрагментированном мировом порядке.
Даже ближайшие союзники Америки не застрахованы от тенденции к фрагментации, несмотря на все усилия лидеров США. Рассмотрим недавний саммит в Кэмп-Дэвиде. Хотя некоторые СМИ поспешили провозгласить «новую холодную войну», интересы ее участников разошлись по нескольким направлениям.
Основное внимание Южной Кореи по-прежнему уделяется Северной Корее, и соглашения об обмене разведданными и консультации по ядерной тематике, объявленные после саммита, были как сигналом об их решимости дать отпор режиму северокорейского диктатора Ким Чен Ына, так и противодействием Китаю. Япония, со своей стороны, стремится избежать стратегической эскалации из-за Тайваня – развития, которое поставило бы под угрозу ее экономическую модель, которая в значительной степени зависит от торговли с Китаем (в том числе в области полупроводниковых технологий). И Южная Корея, и Япония недовольны рвением, с которым Америка реализует свою стратегию снижения рисков.
Что касается ситуации в Сахеле, то она имеет все черты классического прокси-противостояния времен холодной войны. С тех пор как Буркина-Фасо, Гвинея и Мали стали жертвами военных переворотов, США и Франция стали полагаться на правительство Нигера как на последний бастион поддержки Запада в регионе. [...]
Пожалуй, самым большим сюрпризом стало заявление БРИКС о том, что шесть стран — Аргентина, Египет, Эфиопия, Иран, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты — станут полноправными членами к началу следующего года. Несмотря на редакционные статьи перед саммитом, Китай не питает иллюзий, что такие страны, как Саудовская Аравия и ОАЭ, присоединятся к нему в добросовестном антизападном блоке; Цели Китая более тонкие.
Присоединение к БРИКС увеличивает свободу действий стран — например, за счет расширения доступа к альтернативным источникам финансирования или, в конечном итоге, предоставления реальной альтернативы доллару США для торговли, инвестиций и резервов. Мир, в котором страны не зависят от Запада, но могут свободно исследовать другие варианты, служит интересам Китая гораздо лучше, чем когда-либо мог бы сделать более узкий и более лояльный прокитайский альянс.
Возникает картина мира, в котором сверхдержавам не хватает достаточного экономического, военного или идеологического влияния, чтобы заставить остальной мир — в частности, все более уверенные в себе "средние державы" — выбрать чью-либо сторону. От Южной Кореи до Нигера и новых членов БРИКС, страны могут позволить себе продвигать свои собственные цели и интересы, а не присягать на верность сверхдержавам.
Вопреки тому, как это может показаться многим, и не в последнюю очередь в США, новая холодная война, похоже, основана не на старой логике поляризации, а на новой логике фрагментации. Судя по росту БРИКС, нет недостатка в странах, которые находят эту новую логику привлекательной.