Почему Украине ради своего же спасения нужно стать федерацией, что будет происходить в Белоруссии в 2022–2023 годах и почему многие страны перестают ориентироваться на Запад, рассказал Pravda.Ru старший научный сотрудник Института постсоветских и межрегиональных исследований РГГУ, доцент кафедры стран постсоветского зарубежья РГГУ Александр Гущин.
— Александр, в конце 2021 года Путин своим заявлением обозначил "красные линии" для НАТО.
— Наши дипломатические инициативы, которые показали дипломатическое наступление России, неслучайно последовали после разговора с лидером Китая. Наши отношения с Китаем сегодня носят характер стратегического партнёрства. Другое дело, что они исторически складывались непросто. Но наличие США как общего геополитического конкурента работает на сближение двух сторон. В Вашингтоне это у многих вызывает озабоченность и идёт большая дискуссия, куда ему двигаться.
— Там формулировка "страны, входящие в состав бывших советских социалистических республик". И Грузия с Украиной в эту очередь встали. Это означает, что Россия в случае продолжения процесса предпримет какие-то действия на Южном Кавказе?
— Я не думаю, что мы сейчас можем однозначно говорить о том, что возможны какие-то силовые инициативные действия. Понятно, что Запад не примет все условия, но наши кардинальные уступки уже вряд ли возможны. Это базовая позиция, которая Россией сформулирована и выстроена по итогам последних лет наших отношений с Западом.
Там идёт речь о 1997 годе. Мюнхенская речь и реакция на неё Запада — отсутствующая либо негативная. Сейчас многие эксперты на Западе говорят, что вовремя не обратили внимания на наши инициативы. Попытки трёхсторонних договорённостей с Европой по украинскому вопросу ещё тогда, на заре этого кризиса, были отвергнуты. А продвижение НАТО на восток осуществлялось.
Важный момент: помимо вхождения в НАТО, может осуществляться военное освоение без вхождения в НАТО.
но при этом инфраструктура будет продвигаться, как на Украине это и происходит.
США могут это сделать, хотя далеко не все члены НАТО в восторге от этой идеи. Это политический шаг. Но для нас важно, что военное освоение Украины даже без вступления в НАТО (появления там военной инфраструктуры, разведывательного аппарата, наступательного вооружения) — это чёткая "красная линия".
— Если Украина вступит в НАТО, но военная инфраструктура НАТО не появится на территории Украины, можно ли будет считать, что "красная линия" не перейдена?
— Нет. Нельзя будет так считать. И то и другое является "красной линией", потому что сегодня она не перешла, а завтра перешла.
Сейчас модно говорить в экспертной среде о финляндизации или австризации Украины. Имеется в виду 1955 год, вывод войск при Хрущёве и превращение Австрии в нейтральное государство.
Но любые вопросы внеблоковости и нейтральности — это длительные вопросы. На это могут влиять внешние игроки. Если коллективный Запад и мы будем оказывать политическое воздействие, то система будет выстраиваться в ту или иную сторону. Но это не одномоментный процесс, и огромную роль играет то, что происходит внутри страны: готовы ли общество, политическая элита. Всё-таки Украина — это крупное государство. Да, оно кризисное, но со сложившимися:
И главное — с националистическим дискурсом, доминантой галицийской идеологии в образовательной, языковой политике, в отношении национальных меньшинств.
Поэтому финляндизации, невступления в альянс недостаточно. Чтобы изменить ситуацию, нужно коренным образом изменить само естество украинской постсоветскости, государство должно уйти от моноэтнической компоненты и перейти в полиэтническую, в модель инклюзивного общества, которое включает все народы, социальные группы с различными ориентирами и широкими региональными полномочиями.
Можно это называть федерализацией. Вот тогда это действительно будет государство, которое имеет хорошие отношения с Востоком и Западом.
Для этого нужно коренным образом переформатировать украинскую внешнюю политику, которая чётко ориентирована в одну сторону сегодня.
Ориентация в одну сторону играет злую шутку со страной. Дело не только в трудных российско-украинских отношениях, но и в том, что Украина много потеряла на внешних рынках, во внешнеполитических контактах с другими игроками, не западными.
А ведь мир постепенно становится всё менее западным. Роль азиатских государств и АТР колоссально возрастает. Там крупные страны, с которыми нужно иметь хорошие отношения.
Естественно, вопрос Крыма Россия не обсуждает и обсуждать не должна. Но сомневаюсь, что украинские элиты в ближайшее время готовы к этому.
— Белоруссия оказалась втянутой в противодействие Запада и России. Действительно ли у Белоруссии свой конфликт с Западом или это часть конфликта Запада с Россией?
— И так, и так. Белоруссия вела многовекторную политику. Но события 2020 года вызваны не только внешними причинами, но и внутренними. Вырос целый конгломерат социальных групп (городского населения, среднего класса), которые недовольны политической системой и коммуникацией власти с обществом. Особенно это обострилось в период "ковида" в 2020 году. Внешний фактор, безусловно, влиял. Мы видим роль:
Сегодня возможности для многовекторности сократились в результате помощи, которую Россия оказывала в рамках кризиса, и того, что белорусская экономика в ещё большей степени завязана на Россию. Китай и Украина сохраняют своё значение, но Россия остаётся доминирующим партнёром. Поэтому есть российский вектор. Военная доктрина принята, общая ПВО.
Думаю, что в белорусском руководстве несмотря на то, что мы привыкли его воспринимать как руководство одного человека, есть разные мнения относительно того, как выстраивать дальше интеграцию.
Думаю, будет микс между авторским белорусским и китайско-казахским направлениями.
Но важно включить значительную часть общества в эту систему, чтобы они почувствовали себя не выброшенными, а интегрированными. И здесь альтернативы нашей интеграции нет. Интеграция может быть как раз элементом поддержания стабильности внутри Белоруссии. От союзных программ зависит модель евразийской интеграции. Потому что те же айтишники могут разработать евразийские цифровые продукты, сертифицировать их, чтобы интегрировать в систему. Тем более, показатели IT-сферы не такие плохие, даже посткризисные, в Белоруссии.
— Возможна ли интеграция без гармонизации российской и белорусской политических систем?
— Гармонизация необходима. Это вопрос очень тонких настроек системы. Мы видим встречи, в том числе на высшем уровне. Несмотря на то, что в Белоруссии сейчас временное затишье, в 2022–2023 годах тоже надо будет внимательно следить за тем, что происходит там — не только среди политической элиты, но и в обществе.