Почему Турция не признаёт принадлежность Крыма к России, как ситуация в Идлибе влияет на отношения Москвы с Анкарой и зачем с Владимиром Путиным встречался Башар Асад, рассказал Pravda.Ru политолог, востоковед, эксперт Российского совета по международным делам Кирилл Семёнов.
— Кирилл, на сессии Генассамблеи ООН президент Турции Эрдоган заявил, что Турция никогда не признает российскую принадлежность Крыма. Лишнее напоминание о том, что Крым — это территория, вхождение которой в состав России признают только у нас, беспокоит Россию. Зачем Турция сейчас тревожит лишний раз Москву?
— Давайте сначала рассмотрим вопрос отношений:
Здесь как раз вопрос Крыма, вопрос отношений Турции с Киевом и вопрос отношений России с Дамаском очень похожи. Присутствие российских войск в Сирии во многом помешало реализации устремлений Турции в этой стране. Для Анкары это больная тема, точно так же, как для России больная тема то, что Турция поставляет беспилотники на Украину. Вопрос Крыма схож с вопросом развёртывания турецких войск в Сирии, и Россия часто напоминает о том, что присутствие турецких войск в сирийских регионах незаконно. Не везде законно, потому что некоторые наблюдательные пункты на Астанинском форуме были обсуждены.
Когда в Сирии идёт обострение, то Турция начинает активно вспоминать о принадлежности Крыма.
Эрдоган коснулся гуманитарной обстановки в Сирии, сирийских беженцев, которых в Идлибе 3-4 миллиона.
— Они беженцы от режима Асада, не столько от войны, сколько они не согласны с политическими позициями Асада, и, соответственно, они там скрываются под охраной турецких войск?
— В том числе да. Есть, конечно, экономический мотив: многие из беженцев хотели бы в дальнейшем оказаться в Турции. Для Анкары какая проблема? Когда начинается обострение в Идлибе, ВКС России активизируют удары по базам Хайят Тахрир аш-Шам*, террористической организации, которые там практически всё контролируют, а Турция не вмешивается в их внутреннее управление. И вот когда эти удары активизируются, то население активнее приближается к границам Турции, чтобы границу перейти. Турция этого опасается: для неё 3 миллиона беженцев в случае эскалации — это серьёзная проблема внутриполитическая для Эрдогана, потому что этим пользуется оппозиция. Поэтому на фоне обострения в Идлибе, где активизировались авиаудары ВКС России, Турция начинает вспоминать про Крым.
— А что вообще происходило в последние недели в Идлибе?
— Надо вспомнить, что 23-24 марта российского посла вызвали в МИД Турции. Турция сослалась на то, что не Россия бомбит, а ВВС Асада, то есть они соблюли приличия и сказали, что Россия должна оказать давление на Дамаск, чтобы он прекратил бомбардировки Идлиба, так как это создаёт сложную гуманитарную ситуацию, это грозит притоком новых беженцев в Турцию. С марта по июнь интенсивность авиаударов по Идлибу, группировке Хайят Тахрир аш-Шам, снизилась, а с июня она постепенно наращивалась, в последнее время очень сильно активизировалась.
В Турции это связывают с давлением перед встречей Путина с Эрдоганом.
Асад приезжал в Москву, и вопрос Идлиба занимал одно из первых мест. Асад оказался сейчас в крайне сложном положении, у него пробуксовка по всем направлениям, особенно по экономическому. В стране минимальная зарплата, ни на что не хватает, света в конце туннеля никто не видит. Не хватает нефтепродуктов, люди стоят там чуть ли не неделю в очереди. Это спасибо американцам надо сказать, закон Цезаря там работает. Плюс коррупция в стране всё усугубляет: люди привыкли на этом зарабатывать, они не останавливаются, а продолжают брать деньги на блокпостах.
Единственной отдушиной является продолжение освобождения Сирии до последнего дюйма.
— Эти бомбардировки после визита Асада перестали ассоциировать с ВВС Сирии, а у нас в новостях проходит официальная информация, что российские ВКС разбомбили очередной пункт. Почему мы стали так откровенно вести себя в Сирии?
— Показать поддержку Асаду, во-первых. Речь идёт о том, что мы никогда не признаем существующее положение, пока территория не будет возвращена под контроль официального Дамаска. Для Асада это вопрос крайне важный. Он заявлял: "Мы освободим Сирию до последнего дюйма".
— Но это территория сирийская, она ею и должна быть. Мне кажется, Эрдоган об этом уже забыл?
— Во-первых, надо отделять вопрос Идлиба от вопроса других территорий, где находятся турецкие войска. В Идлибе присутствие войск было согласовано на шестой встрече в Астане осенью 2018 года, где была договорённость о развёртывании наблюдательных пунктов. Турецкие войска в Идлибе не вмешиваются, после того как их количество увеличилось (после операции "Рассвет Идлиба" в 2020 году), когда они начали массированный ввод войск и предотвратили падение Идлиба и переход его под контроль Дамаска. После этого они не вмешиваются во внутренние дела, поэтому все призывы покончить с деятельностью террористической организации Хайят Тахрир аш-Шам не получают отклика со стороны Анкары. Просто-напросто Анкаре это не нужно.
Для Анкары проблемы Хайят Тахрир аш-Шам не существует, она не угрожает Турции. Для Турции есть проблема беженцев — это же беда трёх миллионов беженцев, готовых в случае эскалации пойти дальше.
— А в других регионах турецкие войска не вмешивается в дела на территории Сирии?
— Что касается других регионов — это зона операций:
Турция не считает, что эти территории контролирует, потому что там нет такого развёртывания войск, как в Идлибе. Эти территории контролируются Сирийской национальной армией, которая подчиняется временному правительству Сирии, оппозиционному и поддерживается Турцией. Но Турция считает, что это такие же законные представители сирийского народа, как для других стран президент Башар аль-Асад.