В Панджшерском ущелье сформировано сопротивление талибам под руководством Ахмада Шаха Масуда-младшего. И туда же приехал Амрулла Салех, вице-президент, который не сбежал из страны после захвата Кабула талибами.
Он призвал Запад и вообще весь мир признать его законной властью Афганистана и вести с ним переговоры, а не с Талибаном* (запрещенная в России организация). Посольство Афганистана в Таджикистане заявило, что именно Салех сегодня — законный легитимный президент — после того, как Гани сложил с себя полномочия.
Что там происходит, в Панджшерском ущелье? Там действительно какое-то сопротивление, и сюжет будет заворачиваться туда?
Об этом в эфире программы "Точка зрения" на Pravda. Ru рассказал политолог, директор Центра исследовательских инициатив "Ma'no", экономист Бахтиёр Эргашев.
Читайте начало интервью: Узбекистану стоит опасаться не беженцев-афганцев, а этнических узбеков в отрядах "Талибана"*
— Панджшерское ущелье всегда было оплотом антиталибского движения, еще со времен отца нынешнего Ахмада шах Масуда Ахмада Шах Масуда-старшего, героя в войне против Советского Союза.
Панджшер всегда был ядром антиталибским, и он продолжает им оставаться.
В июле были довольно успешные попытки талибов проникнуть в Панджшерское ущелье, но, как сейчас мы видим ситуацию, талибов там нет, Панджшер действительно становится центром борьбы против них.
И на самом деле очень легкая победа талибов, такое триумфальное шествие по Афганистану споткнулось о Панджшер в очередной раз, и теперь там, несомненно, будет продолжаться сопротивление.
Весь вопрос в том, насколько оно будет успешным и длительным. Потому что, в отличие от первого прихода талибов во второй половине 90-х к власти в Афганистане, сейчас, во-первых, нет реально сильной харизматичной фигуры, вроде Ахмад Шаха Масуда-старшего, нет такой фигуры, которая бы объединяла антиталибские силы, нет серьезного альянса и попытки формирования второго "Северного альянса", который был бы барьером между Центральной Азией и талибами.
Сейчас у этого проекта очень большие проблемы, и он малореализуем. Но абсолютно соответствует истине та информация, что уже первые отряды, в частности, так называемый первый батальон для борьбы с талибами уже создан в Панджшерской долине, и он будет воевать. Прошла информация, что они даже захватили провинциальный центр Чарикар.
В общем, то, что Амрулла Салех собирается воевать, и что талибы будут испытывать определенные проблемы из-за того, что появляется новый центр такой силы, — это однозначно.
Но, опять же, я говорю, слишком поздно, время упущено — весь Афганистан и Кабул уже захвачены талибами. Его боевики уже активно присутствуют и в Бадахшане, и в Северном Афганистане, которые всегда были опорой старшего Ахмад Шаха Масуда. Строить прогнозы сейчас — дело пустое.
— В апреле министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов провел переговоры с главой политического офиса движения "Талибан*" муллой Барадаром Ахундом".
Мулла Барадар — известная личность, один из лидеров, в Катаре сидит. И они там говорили, планы строили, как поставить на ноги экономику Афганистана, политический процесс полноценный запустить.
То есть, ваше политическое руководство было настроено на поддержку этого движения. Что вы об этом думаете? Какие выгоды Узбекистан здесь видит?
— У того, что вы отметили, есть очень долгая история. Еще в начале нулевых и перед вторжением американцев в Афганистан первый президент Узбекистана говорил, что "у кого власть в Кабуле, мы с тем и будем говорить".
И если власть у талибов…
В принципе, в Узбекистане понимали, что у марионеточного режима американцев в Афганистане во главе с Ашрафом Гани очень мало шансов удержаться, и что реальной силой в Афганистане является Талибан*. И Узбекистан это всегда признавал и всегда считал, что Талибан* нужно включать в политический процесс в Афганистане, надо с ними договариваться, надо их кооптировать во власть.
То есть, это не появилось вчера, это очень долгая история — ей двадцать лет, как минимум.
Сегодня Узбекистан признает, что талибы — это серьезная политическая сила в Афганистане, а сейчас эта политическая сила захватила власть в стране, и это будет единоличная сила, они не готовы к каким-то компромиссам.
Я плохо верю в создание каких-то коалиционных правительств в Афганистане. Талибы не для того двадцать лет воевали с американцами, чтобы делиться властью.
— То есть, они навсегда пришли?
— В истории не бывает "навсегда". Надолго? Да. Но не навсегда.
Узбекистан понимает, что талибы могут прийти к власти, и шанс у этого высокий, поэтому еще в 2019 году была встреча делегации талибов здесь в Узбекистане.
На самом деле очень легко захватить власть, особенно на волне недовольства нынешней властью. А вот удержать, предложить позитивную повестку для всего общества, которая бы объединяла, а не разъединяла, предложить экономическую повестку, которая бы работала на развитие Афганистана, — очень трудно.
С автоматами можно захватить власть, но с автоматами невозможно строить экономики.
Как это получится у талибов — у второго уже поколения талибов, которые сейчас пришли к власти — не знаю. Я внимательно изучаю все заявления, документы, которые публикуются, обсуждаю с экспертами. На самом деле я до сих пор не вижу позитивной экономической повестки талибов: что они будут делать для экономики. Кроме общих заявлений, нет ничего.
Это очень большая проблемы для реализации крупных проектов, как инфраструктурных, так и промышленных. Узбекистан готов вкладываться в Афганистан. Узбекистан готов с ними реализовывать инфраструктурные проекты, как от Мазари-Шарифа до Герата и далее в Иран, так и от Мазари-Шарифа через Кабул. Вопрос в том, будут ли они реализованы сейчас, когда пришел к власти Талибан*.
— Тем более Панджшерское ущелье… Вдруг одна часть мира признает Салеха, а вторая — Барадара, или кто там будет у них. И начнется какая-то междоусобица…
* организация, запрещенная на территории РФ