Владимир Путин и Джо Байден, наконец-то, встретились и даже выпустили совместное заявление по стратегической стабильности. Саммит в Женеве уже стал частью всемирной истории.
Насколько его результаты соответствовали ожиданиям, Игорь Шатров в эфире программы "Геополитическая кухня" обсудил с доктором политических наук, профессором МГИМО Еленой Пономаревой.
— В совместном заявлении президентов России и США говорится о том, что
в ближайшее время будет запущен "комплексный двусторонний диалог по стратегической стабильности, который будет предметным и энергичным. Посредством такого диалога мы стремимся заложить основу будущего контроля над вооружениями и мер по снижению рисков".
Многим эти слова напомнили эпоху договоренностей между СССР и США.
Нам как к этому относиться? С легкой улыбкой или, наоборот, с восхищением?
— Нет, конечно, не с восхищением — это точно. Потому что документ очень сухой и в принципе настолько очевидный, что даже непонятно, зачем его нужно было писать.
Дело в том, что договоренности о стратегическом сдерживании в плане нераспространения ядерного оружия уже давно существуют и работают. И самым даже оголтелым милитаристам, в том числе в Соединенных Штатах, понятно, что никакого ядерного конфликта быть не может. Но раз это написали, причём от лица двух президентов, глав ядерных держав, значит, это кому-то нужно.
По поводу сдерживания. Очевидно, здесь прослеживается иранский след. И незримым и главным объектом переговоров, о которых мы так до конца и не узнаем всю правду, был, конечно, фактор Китая.
Как известно, Китай активно развивает свою ядерную программу, кстати, очень показательно, что на этой неделе был запущен очередной космический корабль, и три китайских космонавта будут задействованы в сооружении альтернативной МКС — станции постоянной. По-видимому, если кого-то и надо сдерживать — если речь не про Россию и Соединенные Штаты — то, наверное, Китай.
И второй момент, который у меня вызывает улыбку, это, конечно, разговор, который будет предметным и энергичным.
Помните, в 70-е годы был фильм "Афоня", и там девушка говорила "это энергичный танец". И потом она начинала так танцевать. Почему-то у меня в связи со словом "энергичный" в официальном документе возникает именно такая ассоциация.
У меня такое впечатление, что этот документ писался заранее, как обычно это делается, вне зависимости от того, как пройдут переговоры.
— В итоге они его выпустили, чтоб что-то выпустить? А об остальном содержании переговоров мы мало чего узнаем?
— Да. Но учитывая те слова, которые сказал Байден о том, что "вы узнаете по итогам переговоров через 6 месяцев", а потом поменялись цифры, что-то должно произойти. Если мы будем смотреть на эмоциональную составляющую, на физиогномику, я предпочитаю, например, слушать лидеров два раза — со звуком и без, и если мы посмотрим на пресс-конференцию Владимира Владимировича, то вначале, мне показалось, он был очень раздраженный, немножко заведенный, неудовлетворенный чем-то. Но в ходе пресс-конференции он вроде бы отошел, и то, что он хотел сказать, он в принципе зафиксировал в своих ответах.
И в этом смысле это была одна, наверное, из лучших ударных его пресс-конференций. Особенно в сравнении с тем, что было у Байдена на площадке.
И если учитывать, что вопросы не подбирались, как у Байдена, а наш президент владел большим массивом информации, очень живо реагировал, то, конечно, понятно, что у России есть что предъявить и что сказать. Но готова ли это услышать американская сторона?
И, кстати, очень показательно, что свое выступление Путин закончил словами:
"уважаемые дамы и господа, я бы хотел, чтобы сегодняшнюю встречу вы освещали именно с этих позиций, что два лидера великих двух стран встретились и стали обсуждать, как будет жить мир дальше".
— Хорошо уже то, что два лидера — Путин и Байден — никогда не нажмут красные кнопки.