По мнению независимого украинского журналиста, проживающего в Чили, Олега Ясинского, события, начавшиеся 28 апреля в Колумбии, где население вышло на улицы в знак протеста против политики, проводимой правительством страны, очень напоминают события из недавней истории Украины. За одним "маленьким" исключением: в Колумбии сегодня протестами извне никто не руководит.
Своими наблюдениями и выводами Ясинский поделился с Игорем Шатровым в эфире программы "Геополитическая кухня".
— На Украине ситуация развивается совершенно по тем же сценариям, по которым все происходило в Латинской Америке, в конце 90-х — в начале 2000-х годов, когда к власти под красивыми лозунгами, под разговоры о демократии, борьбе с тоталитаризмом и прочим приходили совершенно продажные, управляемые извне режимы, которые начинали реформатировать страну по лекалам, по моделям заказчика, под внешним управлением.
Очень интересно сравнивать, например, правительство Порошенко с правительством Зеленского.
Для некоторых наивных зрителей или избирателей это два разных проекта.
Судя по латиноамериканской истории — это две части одного и того же проекта. Условно говоря: плохой следователь и хороший следователь.
Или опираясь на сапатистский анализ либерального катка, который закатывает под себя весь мир, у неолиберального уничтожения вчера еще независимых стран есть два этапа.
То есть совершенно логично проект Зеленского дополняет проект Порошенко. Он еще более разрушителен для Украины, чем предыдущий, но по большому счету это одно и то же.
И опять же пока граждане не прозреют, пока граждане не поймут, что на самом деле происходит, никаких шансов ни у страны, ни у этой культуры нет.
Я надеюсь, что это произойдет.
— То есть получается, что Украина — это сейчас Латинская Америка?
— Украина с ультраправыми, с нацистами на улицах — это та же Колумбия. Просто на Украине сейчас убивать приходится меньше, потому что левого сопротивления меньше и нет левых партизан.
— Но есть ДНР и ЛНР зато.
— Да-да. Но это немножко другой процесс. Хотя тенденции на самом деле те же самые.
— Ополченцы ДНР и ЛНР исповедуют довольно социалистические взгляды, гораздо более даже левые, чем, например, в России. Соответственно, это такие локализованные партизанские отряды получаются?
— Да-да, может быть. Хотя с левыми проектами, с левыми идеями у нас большой кризис, большая проблема в Латинской Америке тоже. Я не хочу Латинскую Америку во всем приводить в пример. Но общего много.
— Некоторые наши эксперты, комментаторы оценивают режим киевский как фашистский, вы в принципе с этим соглашаетесь?
— Я думаю, что он не является фашистским в чистом виде, но опирается на многие фашистские элементы, функция которых запугивание, нейтрализация любого потенциального, культурного или политического сопротивления.
Все эти скачущие обезьяны на улицах города, факельные шествия, осада неугодных телеканалов и так далее — это совершенно латиноамериканский ресурс для подавления инакомыслия.
И когда мировая демократическая пресса так внимательна к российским процессам и в упор не хочет замечать дичайших вещей, происходящих в сердце Европы, соответственно, я думаю, что внимательный зритель должен сделать собственные выводы.
Я думаю, что в России должен возникнуть собственный проект, которого пока нет.
Я сейчас вижу, как иностранец, почти как турист, в России очень нормальную жизнь, я вижу очень здоровое нормальное человеческое общество, которое мало где осталось.
Но это часть того же капиталистического мира с теми же противоречиями, это менее жесткий капитализм, чем тот, который я знаю по Латинской Америке. Но я не верю в будущее этой модели.
Просто огромный плюс России в чем? В том, что недоразрушена вся советская система образования, здравоохранения, поэтому здесь пандемия мягче проходит, например.
Я думаю, что для того, чтобы действительно изменить общество и человека, необходим проект, который пока что в процесс рождения.
— Все-таки самим придется нам его придумывать, не надеяться на сапатистов. Чтобы не повторялись истории, подобные казанской трагедии. Ведь это привнесенное к нам явление. Это явление, на мой взгляд, кризиса атомизированного общества. Общество разбили на атомы, люди друг друга не замечают, не чувствуют, и молодой человек, который идет с ружьем по Казани, не вызывает ни у кого вопросов, и никто не позвонил в полицию. А после этого он убил детей.
— Потому что это культурные модели, которые не наши. Я бы даже сказал, они и не американские. Потому что наверняка в Штатах есть какие-то более приличные культурные модели. Это показатель болезни всей модели, этого общества, которое, я надеюсь, вступает в свой закатный период.