"Москва очень чувствительно относится к территориям бывшего СССР, особенно к 12 республикам, которые пока не входят в НАТО. Кремль не хочет, чтобы они присоединились к альянсу, наоборот, они должны дистанцироваться от Запада в широком смысле слова.
Россия желает, чтобы с ней считались на мировой арене", — сказал "Коммерсанту" директор департамента международных отношений Брукингского института Майкл О'Хэнлон.
Что в этом плане можно назвать "красными линиями", о которых говорит российский президент?
Своим мнением об этом в эфире программы "Точка зрения" на "Правде.Ру" поделился политолог, заместитель председателя научного совета ВЦИОМ, ведущий эксперт Высшей школы экономики Иосиф Дискин.
Читайте начало интервью:
Кому Путин адресовал предупреждение о красных линиях
"Красные линии" современности – где они проходят
— Первое. Майкл О'Хэнлон достаточно хорошо знает нашу реакцию на события, о которых говорит.
Давайте вспомним, что привело к ситуации августа 2008 года. Заявление Саакашвили о вступлении в НАТО.
Давайте посмотрим, что такое ракеты в районе Гори. Это просто, весь юг России под прицелом.
С одной стороны, заявляют, что каждая страна имеет право определять, в каком альянсе она будет определять свои меры безопасности. Это правда.
Но каждая страна имеет право и реагировать адекватным образом в зависимости оттого, к каким последствиям для нашей безопасности ведет этот выбор.
И поэтому вменяемые политики говорят, что, конечно, Украина имеет право стучаться в двери НАТО, но только ответственные политики должны держать для нее эти двери закрытыми.
Это не я говорю, это говорят руководители виднейших аналитических центров. Например, Атлантического совета и так далее.
Потому что, когда они начинают считать авианосцы и ядерные ракеты, и подлетное время, они понимают, что мир становится очень хрупким. Значит должны быть разумные механизмы, которые бы гарантировали от любых случайностей.
И был период, когда это было крайне тщательно сделано, потому что были ответственные политики, которые руководствовались интересами, а не идеологическими фобиями. В этом драма, что сегодня у людей, принимающих решения, зашоренные глаза, как у быка во время корриды.
— Быка не остановишь переговорами — вот в чем проблема. Я вас понимаю. Вы все время красные линии проводите мыслью о том, что нужно разговаривать, договариваться. Но ситуация сейчас такова, что не остановишь и не договоришься. Поэтому Путин выступил с предупреждением о красных линиях.
— Когда договорились, там еще есть мелкая деталь — меры проверки и доверия. И этим занимаются военные.
А военные, которые больше всех понимают ситуацию и последствия, ведут разговоры на своем языке. Они не так зашорены идеологически, по крайней мере, появляется возможность довести до руководства: "ребята, вы заигрались".
Политики заигрались в компьютерные стрелялки.
В условиях же, когда таких переговоров и мер контроля нет, срабатывание очень быстрое. Была такая книга "Мировая война", написанная Черчиллем. Когда он лишился работы в Парламенте, он написал мемуары, где он детально проанализировал ситуацию.
Начинается эта работа фразой "Войны не хотел никто". Представляете себе, войны не хотел никто, а разразилась мировая война, которая унесла миллионы жизней.
Так и тут. Вся эта политическая публика привыкла играть в компьютер. И для них жизни такие же виртуальные, как в стрелялках.
А у военных более конкретные представления о том, что это такое. Они хорошо знают, что это гарь, смрад горящих трупов и слезы.
Что же касается нашего президента… Он в себе очень ценит того питерского мальчишку, который рос сразу после блокады. Для него человеческие жизни, трагедия старшего брата — не пустые слова.
Поэтому защита российских граждан, что тогда в Южной Осетии, что сегодня в Донбассе (Новороссии), в Крыму — это совсем не пустые слова.
Для него красная линия — это прямая угроза жизни российских граждан, наших соотечественников, что за пределами, за границами России, что в России.
Прямое непосредственно чувство переживания за жизни людей.
Кстати говоря, этим же он руководствовался при стратегии борьбы с коронавирусом: с экономикой потом разберемся, сначала защитим жизни граждан.
И, как мы видим, это сработало. У нас все-таки не Бразилия и даже не Франция. Поэтому это еще одно гуманитарное изменение красных линий.
Полную версию интервью Иосифа Дискина "Правде.Ру" смотрите в прикреплённом видео.