Уходящий год принес ковид, хаос и неразбериху, войны и протесты по всему миру. Обострились конфликты и на постсоветском пространстве. Война между Арменией и Азербайджаном за Карабах показала, как резко давно замороженный конфликт может превратиться в полномасштабную современную войну. Новый избранный молдавский президент Майя Санду, не успев вступить в должность, уже начала угрожать Приднестровью и базирующимся там российским миротворцам.
К чему это может привести? Не грозит ли Приднестровской Молдавской Республике судьба Республики Арцах? Есть ли схожесть этих конфликтов? И в чём отличия? Как могут развиваться события? Обо всем этом и многом другом рассказал старший научный сотрудник Института постсоветских и межрегиональных исследований РГГУ Александр Гущин.
Читайте начало интервью:
Почему возобновились конфликты вокруг России
Неизбежные уроки Карабахской войны
— Александр, продолжим разбираться, насколько происходящее вокруг России — системный процесс, или везде идут уникальные и никак не связанные процессы, и насколько было предопределено то, что случилось в этом страшном COVID-ном году.
Вы сказали по поводу Нагорного Карабаха, что статус-кво не может быть вечным. Недавно избранный президент Молдавии Майя Санду требует вывода российских миротворцев из Приднестровья, которые являются там гарантом мира и стабилизатором ситуации. Не грозит ли Приднестровью карабахский сценарий?
— Однозначно, что именно такой сценарий-калька — не грозит. Очень много факторов, которые говорят о том, что эти конфликты разные:
Там это уходит, так сказать, в глубины веков, но даже не говоря об этом, идут постоянные споры даже о принадлежности святынь и о решениях царского и советского правительства. Это все до сих пор обсуждается, в том числе на экспертном уровне, потому что наболело.
В Приднестровье, конечно, такой ситуации нет. Мы знаем, что отделение проходило больше по идеолого-экономическому принципу. Большую роль в этом отделении играли организации профсоюзов, директорат и заводской потенциал Приднестровья.
Но там сохраняются отношения между молдавской и приднестровской элитой в течение всего постсоветского периода. Более того, они во многом схожи и даже частично переплетены.
При всем этом экономические связи Приднестровья с Россией достаточно слабые. Товарооборот немножко увеличился в последнее время, но все равно он составляет порядка 10-12 процентов. Конечно, есть очень сильный перекос в сторону Молдавии, Евросоюза.
Знаменитый режим торговли товаров, предоставленных для приднестровских предприятий, тоже тенденция последних десятилетий. Не принимать это во внимание, конечно, нельзя.
Так что тут уже сама природа конфликта все-таки очень разная. И конечно, совершенно нет той остроты и неприязни, которая в Карабахе сохранялась все это время.
Второй важный момент — это силы сторон. Молдавская армия находится не в том состоянии, чтобы решить этот конфликт силовым путем, тем более, там находятся ОГРВ и российские миротворцы, пусть не в большом количестве, но они там есть.
У Приднестровья нет общей границы с Россией, поэтому в случае возникновения военного конфликта не исключена эскалация во всем Причерноморском регионе. Ответ России в случае гипотетической эскалации должен быть довольно жестким.
Ведь сам факт какого-либо возможного военного воздействия — это прежде всего воздействие на миротворческие силы, а миротворческие силы там находятся согласно Соглашения 92-го года. Молдова их подписала, когда шел миротворческий процесс.
Конечно, вопрос о выводе российских войск для молдавской стороны довольно актуален. Санду почему-то жестко проводит грань между Оперативной группой российских войск в Приднестровье и российскими миротворцами, хотя мы знаем механизм их формирования. Если мы посмотрим статью четвертую Соглашения, то увидим, что там нет такой разделительной формулировки.
С военными складами, оставшимися после Советской Армии, действительно нужно что-то будет все равно рано или поздно решать, но сейчас наши силы осуществляют охрану этих складов. Численность их довольно невелика, и у них нет тяжелого вооружения.
Поэтому там — небольшой контингент войск с легким вооружением. Но Санду все равно говорит о необходимости ее замены гражданской миссией. Теоретически это можно в перспективе сделать, но только тогда, когда конфликт будет урегулирован.
Сказать, что этот конфликт урегулирован, сейчас нельзя, даже при наличии определенных соглашений, которые были заключены в последние годы между правым и левым берегом.
Тем более, Нина Шевчук в своих статьях совершенно справедливо пишет, что гражданская миссия там уже была в 92-м году перед атакой на город Бендеры, но начались военные действия и вся миссия убежала.
Возможность точечных эскалаций и провокативных действий никто исключать не может. И мы только что в очередной раз убедились, что очень короткий путь от полностью замороженного конфликта до начала полномасштабных боевых действий. Вероятность мелких и даже масштабных эскалаций в этом регионе тоже исключать нельзя.