Зачем Белоруссии двухпалатный парламент и почему стране нужна новая конституция, рассказал ведущему "Правды.Ру", политологу Игорю Шатрову старший научный сотрудник Института философии Национальной академии наук Белоруссии, директор Центра изучения и развития интеграции "Северная Евразия" Алексей Дзермант.
Читайте начало интервью:
— Алексей, в Белоруссии считают, что традиционная многопартийность является излишней?
— Да. Теперешняя конфигурация отношений парламента и президента во многом наследие прошлого, когда был сильный конфликт между Лукашенко и Верховным советом, очень оппозиционным, националистическим. Изменили основу, чтобы деструктивные силы, которые были лет двадцать назад на слуху, не могли влиять на жизнь государства. Делали ставку на людей, которых знают в регионах, на директоров. Мажоритарная система для них была удобна. Это еще наследие той эпохи.
— В этом смысле президент является выразителем интересов всех белорусов?
— Да. Он своеобразный катехон, который находится над властями, партиями и держит зонтик над всеми жителями Белоруссии.
— Двухпалатный парламент действует в государствах больших, федеративных. Зачем маленькой по численности населения и по площади Белоруссии двухпалатный парламент?
— Нижняя палата — это первоначальная выработка и обсуждение законов. А Совет республики, верхняя палата — совет мудрецов, чтобы не допустить правовых ошибок. То есть это двойной фильтр для законопроектов.
— Депутаты способны влиять на президента?
— Безусловно. Но это зависит от личности. Если депутат яркий, с принципами и идеями, он становится заметным. Дискуссии в парламенте идут, хотя не так широко освещаются. Депутаты порой задают острые вопросы, когда выступает:
Тем более они связаны со своими регионами, знают, как обстоят дела на месте, а не просто по партийному списку попали и не владеют ситуацией.
Яркие депутаты есть, но их мало. Если будет активизация партийной жизни, парламент станет публичным местом для серьезных дискуссий, то там должно быть еще больше ярких, узнаваемых спикеров со своей позицией. Потому что сейчас мы даже не знаем имен депутатов, они мало себя проявляют. А хотелось бы, чтобы за этими людьми стояла позиция, узнаваемость, поддержка той или иной политической силы.
— Зачем в Белоруссии решили изменить конституцию? Что это принесет стране?
— Да, дискуссия об этом идет давно. Основной вопрос — тот же, который волнует и многих россиян, — вопрос транзита и преемственности. Новая конституция — прообраз будущей Белоруссии, которую Лукашенко передаст преемнику. Новая конфигурация власти уже не привязана лично к нему, к истории его президентства. Это укрепление институтов, чтобы не только он как личность был катехоном, а чтобы институты заработали. Если он решит уйти, чтобы государственная система сработала в этот момент, как часы. Вот для этого нужна реформа. Там наверняка будет не только про парламент. Возможно, про перераспределение полномочий от президента к премьеру. Явно будет усиление местного самоуправления. На мой взгляд, это важно и нужно.
— То есть вы предполагаете, что персонализация власти — это ответ на вызовы постсоветского времени, но рано или поздно в Белоруссии персонализация власти не будет уже основой политической системы?
— Полагаю, что через несколько лет, когда Александр Григорьевич решит уйти или его не переизберут, стране понадобится "Лукашенко 2.0". Я говорю не о фамилии, а о функции, то есть сильный президент, харизматичный лидер. Понятно, он не будет повторять Лукашенко первого, потому что это наверняка будет совсем другой человек. Но мне кажется, что отличие евразийского пространства — это необходимость сильной фигуры даже при наличии:
Многие близкие нам страны, которые вступили в эпоху транзита, идут таким путем. Казахстан, например, вводит такую фигуру, как Назарбаев, патриарх политики. Понятно, это временная конструкция, но все равно сильная фигура должна быть. При этом институты нужны укреплять, потому что новый человек может иметь несколько другие личные качества. Необязательно он должен все на себя брать, как сейчас Лукашенко делает. Можно уже что-то отпустить. Но сама фигура должна быть.
Я против политического менеджмента. Для наших стран этот путь совершенно не подходит. Просвещенная суперпрезидентская власть — это для нас нормально.
— Алексей, в новой конституции, если она будет принята, будет отражена интеграция: Союзное государство, Евразийский экономический союз и другие проекты на постсоветском пространстве?
— Сложный вопрос, потому что это зависит от перспектив самих интеграционных образований. Если они заходят в тупик и не дают положительного эффекта для развития страны, для экономики, то их не нужно в конституцию вводить.
В преамбуле к белорусской конституции я бы написал, что Белоруссия стремится к активной интеграции в Евразии, чтобы подчеркнуть цивилизационный выбор.
Он не отрицает европейского, ведь Евразия — это Европа в том числе. Это идеологический момент.
Можно было бы написать, что Белоруссия — это одно из русских государств, но у нас живут и поляки, и католики, и они могут обидеться.
Сказать об интеграции и активной роли Белоруссии в Евразии, я думаю, нормально для преамбулы к основному закону. Тем более в Конституции России были указаны символические вещи. Поэтому, я считаю, что это можно и нужно сделать.
Беседовал Игорь Шатров
К публикации подготовила Марина Севастьянова