Поднебесная добралась до небес. Что дальше?
Китайская Народная Республика за 70 лет своего существования добилась просто невиданных успехов. Страна несколько раз изменилась просто до неузнаваемости. Китайское экономическое чудо — самое масштабное в мировой истории.
Но в том числе и именно такой стремительный рост создал новые проблемы. Как их решать? Видимо, Китаю снова придется коренным образом меняться. Каким образом и как быстро?
Об этом "Правде.Ру" рассказал доцент Школы востоковедения Высшей школы экономики Михаил Карпов.
Читайте начало интервью:
Китай — социализм и капитализм в одном флаконе
Китай: горе от высокого роста экономики?
— Михаил, есть мнение, что в Китае идет очень жесткая борьба двух линий в плане глобализации, есть два подхода к экономике. Одни четко говорят: "Идем в фарватере доллара, потому что нам хорошо, и ничего не меняем". Вторые говорят: "Мир изменяется, мир другой, сейчас вообще идет торговая война, в которой кредитно-денежная политика оружием становится эффектным оружием. Поэтому гробим долларовую систему, сбрасываем все это, покупаем золото, создаем собственную многополярную систему". Это, конечно, крайние формы…
— Да, я с этим, пожалуй, склонен согласиться. Я думаю, что есть две такие линии. Я бы назвал, если географически позволено привязать, одна — северная, другая — южная. Северная линия — это линия на то, что, грубо говоря, придется закрыть НЭП. Ведь если они уходят из доллара, сбрасывают все доллары, это закрытие НЭПа.
А вторая линия состоит в том, чтобы НЭП продолжать. Но для этого придется сохранить доллары и все остальное, остаться в этой глобальной системе. Тогда больших реформ не получится. Столкновение этих двух линий действительно есть, и это столкновение — достаточно жесткое.
— Наверное, закрытие НЭПа было бы возможно, если бы Китаю не нужно было покупать сырье и, соответственно, за него платить. А если так сделать, то это значит, себя закрыть
— Значит, они не могут закрыть. Значит, им придется активно наращивать внутреннее потребление, но все равно придется ввозить сырье. И тем не менее я все же считаю, что можно с НЭП не соглашаться. Разные люди, безусловно, это обсуждают и принимают решения.
С моей точки зрения, здесь ситуация такая, если играть по долларовым правилам, то тогда мы и дальше имеем то, что сейчас есть в Китае — плюс-минус, но в целом конструкция сохраняется. А к переходу на новый этап нужны решительные преобразования.
— Но ведь все же трясутся во всем мире в ожидании, когда американский рынок грохнется. Все думают, что будут американцы делать: доллар валить или дефолт объявлять. А главное — думают, как им дальше жить.
— Если китайцы начнут пытаться выходить из долларовых активов, с моей точки зрения, у них начнется очень серьезный внутренний кризис. На самом деле, с моей точки зрения, рано или поздно у них в любом случае начнется крупный кризис. Но если они начнут сами сейчас активно выходить из доллара, я думаю, что это кризис усугубит.
Ситуация — действительно сложная. Однозначного решения здесь нет, поэтому эти две линии, две точки зрения и существуют. А что касается пытаться построить альтернативную модель, накачивая какие-то другие валюты, это вряд ли. Рупию они точно не будут накачивать, рубль тоже не будут накачивать. Вот в том-то и проблема. А главное — дальше-то что?…
— Гонконгский доллар.
— А чем долг-то плох, чем эта модель-то плоха? Да, нельзя ее элементарно так разруливать. В стране огромные излишние мощности, они сами это признают, у них там имеется до трети, если брать сталелитейную промышленность, нефтехимию, производственных мощностей, на которые нет спроса ни внутри страны, ни за рубежом.
Но ведь на самом деле рынок — это проблема избыточных мощностей, собственно говоря. Вот и стоит сейчас проблема перехода на другую модель экономического роста. Одна из ее целей — это как раз избавление от этих излишних мощностей. Но представим себе, что они вообще отказываются от доллара и начинают какую-то внутреннюю линию, кардинально пытаются перестроить свой внутренний рынок.
Допустим, китайцы выходят из долларовых активов и пытаются юань проводить, но у них это не получается. Они пытаются построить один пояс Евразии, один путь. Да, это один из вариантов экспорта своих экономических возможностей, в том числе попытка придать большую глобальность, более высокий глобальный статус юаню. Это продвигается, но не очень хорошо и не быстро все это получается.
— Михаил, а угроза китайскому языку путунхуа есть?
— Со стороны кого?
— Тайваньский вариант китайского, гонконгский?…
— Нет, я думаю. Ее нет, потому что ее не может быть. Путунхуа — это как раз говорит об успехах Китайской компартии в создании китайской государственности. И вообще, я думаю, что одно из ее достижений — это все-таки очень серьезное движение в направлении создания китайской нации. И в этом плане единый язык — очень мощный инструмент.
Безусловно, за 70 лет Китай добился огромных успехов, это разные страны. Но нужно видеть (и сама компартия признает), что были и очень серьезные социально-экономические и политические катастрофы. Там была гражданская война и в ходе этой гражданской войны к власти пришли коммунисты, которые начали реализовывать марксистско-маоистскую программу.
Когда она себя исчерпала, они перешли к политике реформ и открытости. И я бы все-таки сконцентрировался на достижениях политики реформ и открытости, потому что тот Китай, который мы имеем сейчас, уже совершенно не похож не только на Китай, который был в 1949 году, а даже на Китай середины 70-х. Это даже уже трудно сравнивать.
Кстати говоря, сами китайцы, китайские эксперты, китайские политики говорят, что последние 30 лет — это один из самых успешных, если не самый успешный этап существования КНР. И все основные достижения пришли уже после культурной революции, они связаны с отказом от культурной революции, с отказом от радикальных форм революционаризма, характерного для этой идеологии.