15 июля Турция отметила первую годовщину неудачного военного переворота 2016 года с большой пышностью, великолепием и многолюдными митингами в крупных городах. Президент Эрдоган выступил перед народом в Анкаре и Стамбуле и сказал, что судебное преследование предполагаемых заговорщиков, в числе которых ученые, журналисты и государственные служащие, будет продолжено. Любопытно еще и то, что он добавил в характеристику предателей религиозную составляющую, назвав их неверными.
Несмотря на то, что с момента государственного переворота прошел год, правительство так и не смогло дать ответы на вопросы о том, кто и зачем его устроил. Эрдоган упорно продолжает обвинять в этом изгнанного проповедника Фетхуллаха Гюлена и его последователей. А вместе с сообщениями о том, что глава турецкой разведки Хакан Фидан и начальник генерального штаба генерал Хулуси Акар знали о перевороте задолго до его начала, но ничего не сделали, подобная риторика президента порождает множество слухов на эту тему. Всевозможные спекуляции и невнятная позиция властей привели к тому, что лидер Республиканской народной партии Кемаль Кылычдароглу назвал его "контролируемым переворотом". Этот термин подразумевает, что именно Эрдоган распорядился о проведении провокации, чтобы найти оправдание готовящимся репрессиям в отношении своих политических противников.
Реальность в Турции намного мрачнее той, которая царила в Стамбуле и Анкаре в годовщину неудавшегося переворота. На самом деле это напоминает положение дел в Турции незадолго до военного переворота в 1980 году. Нация разделена на две равные части, и нет никакой возможности диалога со все более авторитарным Эрдоганом. Все это было продемонстрировано результатами апрельского референдума, которым президент изменял турецкую политическую систему, сосредотачивая в своих руках всю полноту власти.
Эрдоган и Партия справедливости и развития (ПСР) проводили массовую агитацию в то время, как оппозиции был закрыт путь в основные СМИ страны. Несмотря на эту однобокую кампанию Эрдоган смог выиграть референдум лишь на грани поражения, проиграв три крупнейших города Турции — Стамбул, Анкару и Измир. Тем не менее этот урок совсем ничему не научил президента, который продолжает сажать в тюрьмы неудобных политиков и общественных деятелей, называя их предателями.
Недавно роль Ганди примерил на себя лидер крупнейшей оппозиционной партии Кемаль Кылычдароглу, собрав на так называемом марше за справедливость из Анкары в Стамбул десятки тысяч людей. Они шли вместе с ним в защиту своих прав и свобод и против диктаторской политики президента, что свидетельствует о разобщенности народа и политиков. Марш закончился массовым митингом в Стамбуле, в котором приняли участие более миллиона человек.
Но Эрдогана не волнует народное мнение ни относительно его самого, ни относительно его внешней или внутренней политики. И он только усугубил ситуацию, когда влез в сирийскую трясину и радикально изменил свою позицию в отношении курдов после парламентских выборов 2015 года, на которых его партия потеряла большинство из-за появления умеренной курдской партии, занявшей восемьдесят мест. Президент отвернулся от курдов и прекратил любые переговоры, чем спровоцировал резкий рост терроризма и еще более дестабилизировал обстановку внутри страны.
Вместе с тем Эрдоган начал проводить военные операции против своего народа, разрушая города, населенные мирными курдами. Неспособность правительства контролировать ситуацию и адекватно реагировать на террористические атаки ИГИЛ и Рабочей партии Курдистана подрывает легитимность президента, и, как и в 1980 году, вооруженные силы вполне могут найти повод для восстания и заполнения вакуума.
Однако военные уже не те, что прежде. В 2002 году, как только ПСР пришла к власти, было принято решение сократить амбиции генералов и связать им руки. По делу "Эргенекона" в тюрьму попали сотни старших офицеров и генералов. Казалось, что вопрос отпал навсегда. Но как только Эрдоган разругался с гюленистами, все дела были подвергнуты пересмотру. Правительство объявило многих судей политически предвзятыми последователями Гюлена, освободило многих невинно осужденных и поручило командованию искоренить ересь в своей и в гражданской среде.
Постепенно обе стороны впали в зависимость друг от друга, и не очень важно, был тот переворот реальным или нет: обстановки это не изменит. Эрдоган может сколько угодно искать гюленистов во всех министерствах, ведомствах и даже под своей кроватью, может ругаться со всем миром, представлять себя отцом нации и распускать слухи об очередном готовящемся покушении, как это было в Гамбурге; он все равно сильно зависит от своей армии, учитывая внутриполитическую ситуацию в Турции.
А военных явно злят его диктаторские замашки, постоянные чистки и исламизация общества, так как многие офицеры считают себя хранителями кемалистской традиции светского государства. Попробовав политическую власть, всегда очень сложно от нее отказаться; этого не хотят и военные. А в свете колоссального разделения турецкого общества, отсутствия единства внутри политической элиты, резко обвалившегося курса лиры и постепенно проявляющегося на улицах роста политического инакомыслия верхушка генштаба действительно может соблазниться и попытаться взять власть в свои руки. Только подобное развитие событий будет совсем не похоже на жалкие действия изгоев в 2016 году: так у Эрдогана скоро не останется никого, кроме самого себя.