Очередная битва за Францию в самом разгаре. О ее ожесточенности можно судить по накалу страстей. До сих пор нет бесспорных лидеров. И не исключено, что итоги голосования, какими бы они ни были, будут спорными — и будут оспорены. Можно ожидать, что во вмешательстве обвинят "русских хакеров". Но Россия тут ни при чем. Схватка идет между Германией и Британией.
Грядущие президентские выборы во Франции имеют совершенно особое значение с точки зрения большой европейской и мировой политики. Их с полным основанием можно считать ключевым эпизодом в битве, которая разворачивается между Британией и Германией. По сути, мы присутствуем при очередном повторении одного и того же сценария, в течение прошлых веков неоднократно приводившего к большим войнам.
Чтобы понять, что происходит в Европе, нужно вернуться к классической геополитической формуле: "Франция не хочет сильной Германии, Британия не хочет появления сильного гегемона на континенте".
В роли претендента на роль европейского гегемона выступали сперва Франция, затем Германия. Французский опыт описывается наполеоновской эпопеей и Первой мировой войной, победные для себя результаты которой французы не смогли удержать: Версальская система не обеспечила им реальных гарантий контроля над новым ростом могущества Германии.
Следует подчеркнуть, что оба раза (в XVIII-XIX и в XX веках) попытки Франции стать главенствующей европейской державой, подмяв под себя Германию, были сорваны усилиями Британии. Лондон сделал все возможное, чтобы уничтожить империю Наполеона. Он же не предпринял ничего, чтобы предотвратить возрождение германской военной мощи после Первой мировой войны и последующее поражение Франции в "странной войне".
Когда же схожие попытки добиться континентальной гегемонии предпринимались Германией (Первая и Вторая мировые войны), она терпела поражение от коалиций с участием Британии. После каждого поражения Берлина именно англосаксы (Британия и США) выступали архитекторами структур, которые позволяли бы им держать Германию и Францию под контролем. Но созданная после Первой мировой войны Версальская система оказалась неэффективной и развалилась в течение пары десятилетий. Ее недостатками были отсутствие прямого контроля над германской военной машиной и сохранение непримиримых германо-французских противоречий, на которых, собственно, и строилась вся конструкция.
Этот негативный опыт был учтен, и после Второй мировой войны возник принципиально новый механизм: НАТО — ЕС. Эта система решала три важнейшие задачи: во-первых, делала Германию и Францию военно-политическими союзниками; во-вторых, ставила немецкую военную и военно-промышленную деятельность под строжайший внешний контроль; в-третьих, обеспечивала мобилизацию и единство перед лицом единого внешнего врага — СССР.
Живучесть этой системы оказалась выше Версальской: она просуществовала более 60 лет. Но сейчас наступил момент ее износа, она выработала свой ресурс. И проблема здесь, скорее всего, не в исчезновении СССР как внешнего врага: Запад в одно мгновение вместо "коммунистической империи зла" выдумал "путинскую Россию".
Настоящая проблема заключается в том, что логика развития Евросоюза поставила ребром старый вопрос о германской гегемонии — по сути, о создании четвертого рейха. Берлин, обладающий крупнейшим экономическим и финансовым потенциалом на континенте, не мог не столкнуться с проблемой: чтобы жить и дальше развиваться, ему необходимо взять под собственное управление экономику всех европейских государств, организовать ее работу на основе своих планов. Отсюда и расширение ЕС, и "немецкий диктат", против которого восстают европейцы, и греческий кризис как последствие этого диктата…
При этом важнейшей основой гегемонистских планов Берлина был и остается франко-германский союз, так называемое "ядро евроинтеграции". Париж был прочно привязан к немецкой финансово-экономической машине с помощью евро, и на рубеже XX-XXI веков немцы сделали максимум возможного, чтобы сохранить и упрочить контроль над французской экономикой, финансами, политикой. Французы пробовали было "бунтовать" при президенте Саркози, но из этого вышло немного. Пришедший ему на смену Олланд стал практически немецкой марионеткой.
Принципиальное значение союза с Францией для Германии объясняется, помимо всего прочего, военными соображениями: Франция обладает ядерным оружием и крупнейшей армией в ЕС. Идея взять этот силовой потенциал под свой прямой контроль никогда не оставляла немецких стратегов. Они уже много десятилетий вынашивают планы создания объединенной армии (будь то в двустороннем франко-германском формате или в виде евроармии), что должно дать им в руки единственный бесспорный атрибут независимости и международной субъектности — ядерное оружие.
В своем стремлении к гегемонии Берлин не мог не натолкнуться на недовольство Лондона, который всегда занимал особое положение в Евросоюзе (например, не стал вводить евро вместо фунта), а затем — и на прямое противодействие с его стороны.
Все это привело к Brexit — выходу Британии из ЕС. В результате британцы заняли традиционную для себя позицию: вне континента с его дрязгами и интригами, игрой коалиций и вообще суетой. Эту позицию можно назвать и исходной — для начала очередной борьбы за британские интересы: не допустить в Европе гегемонии одной державы.
Британцы отлично понимают, что, выйдя из ЕС, они утратили возможность напрямую сдерживать претензии Берлина. Но они остались в НАТО, то есть сохранили самое существенное — контроль над германской военной машиной. И в то же время они сохранили цель, которая в современных условиях звучит так: оторвать Францию от Германии.
Еще во времена президентства Саркози Британия сумела нарушить монолит франко-британского политического союза: был подписан франко-британский договор о военном сотрудничестве. Тем самым Британия (ядерная держава) поставила под сомнение достижение военного альянса между Берлином и Парижем.
В результате на сегодняшний день сложилась почти критическая ситуация. По сути, от того, кто станет президентом Франции, зависит будущее всей Европы: либо преимущество получит Германия, которой необходимо скорейшее переформатирование ЕС с непременным сохранением союза с Францией, вокруг которого она намеревается сплотить наиболее сильные континентальные страны (Италия, Бенилюкс) и дисциплинировать остальных. Либо победу одержит Британия, которая будет расшатывать франко-германское единство, поощрять евроскептиков и пропагандировать "альтернативные модели" евроинтеграции, подрывающие германские усилия по "наведению порядка".