"Мы не любим ковыряться в этом дипломатическом белье. Оно внешне красиво, но не всегда хорошо пахнет", — отметил Владимир Путин, отвечая на вопрос представителя Франции об отмене визита в Париж. Не очень лестная характеристика российско-французских отношений. Накануне глава французского МИД Жан-Марк Эро сказал, что судьба Алеппо повторяет судьбу Герники, Сараево и Грозного, обвинив Россию в военных преступлениях.
Зачем Олланду обострение отношений с Путиным? На какой сегмент общества это рассчитано? Какое значение имеет для французской элиты открытие православного храма во Франции? Об этом в прямом эфире видеостудии Pravda.Ru рассказал Игорь Николайчук, начальник сектора проблем региональной безопасности РИСИ.
— Почему Париж вдруг так решительно стал критиковать действия российских ВКС в Сирии, в частности, бомбежки Алеппо? До 8 октября, дня голосования французской резолюции в Совете Безопасности одновременно с российской, Франсуа Олланд относился к этой операции вполне терпимо. Во всяком случае, намечавшаяся 19 октября встреча в Париже с Владимиром Путиным была в повестке дня, наряду с открытием российского культурного центра, православного храма. И вдруг такой резкий поворот событий. С чем это связано, по-вашему?
— Российско-французские отношения, как некогда советско-французские, а еще ранее русско-французские, всегда привлекали внимание французской общественности. Даже сейчас французы продолжают считать, что Россия — это Европа. Прочие же страны относят нас уже к Евразии.
Российско-французские связи достаточно плотные. Поэтому, хотя наши отношения текут по очень сложным траекториям, главным остается все-таки стремление сохранить культурные связи — в области литературы, балета, кино и прочего в таком роде.
Давайте не забывать, что и в политическом плане российско-французские отношения всегда носили довольно специфический оттенок. Во времена президента Жака Ширака в России не было французского посла, как ни странно. То есть, де-юре он, конечно, присутствовал в здании в старорусском стиле на Октябрьской площади… Но де-факто был личный посол президента Ширака, его друг, перед которым стояла задача на максимально высоком уровне развивать французско-российские отношения, особенно в экономической сфере.
Для французов это крайне важно, чтобы хоть как-то противопоставить свой экономический потенциал Германии. Французские банки получили доступ к накоплениям российских граждан. Франция была допущена к разработке Штокманского месторождения. При Саркози все тоже было в порядке. Несмотря ни на какие-то обострения, он лично привез план урегулирования осетино-грузинского конфликта.
А вот с приходом Олланда все стало гораздо сложнее из-за того, что изменилась парадигма французской политики и геополитики. Про контракты на "Мистраль" Пикуль и Дюма могли бы писать романы!
Ширак и Саркози — фактически голлисты, националисты в той или иной степени. Левые во главе с Олландом, пришедшие к власти на волне неудач наследников голлизма, — безусловно, глобалисты: для них столица не в Париже, а в Брюсселе. И поэтому, как бы выполняя геополитический заказ, они и занимают такую позицию по Сирии. Причем, она двусмысленная, иногда склоняется в нашу сторону.
Авианосец с символическим названием "Шарль де Голль" должен был присоединиться, чтобы бомбить ИГИЛ, к экскадре американцев в Персидском заливе. А подошел к нашему крейсеру "Москва", как бы с целью указания для самолетов и так далее. Это символично.
Сирия была французской колонией, которую заняли раньше немцев во время Второй мировой войны именно войска де Голля, потом она стала подмандатной французской территорией. И сам Башар Асад, и его отец Хафез Асад — гораздо более сильный политик и личность — ориентированы как раз на Францию. И связей с французской элитой у них гораздо больше.
Обратите внимание, что Великобритания совершенно инертна в сирийском кризисе, а французы все-таки имеют там 500 спецназовцев, которые якобы учат курдов на севере Ирака. Именно отсюда эти колебания, попытка усидеть на двух стульях, решить проблемы сирийского кризиса каким-то образом в свою пользу.
Франция с арабами всегда умела ладить - один иностранный легион чего стоит. Но, тем не менее, сейчас сошлись на том, что Асад их не устраивает, значит, надо поддержать американскую позицию. Французы попытались сыграть роль модератора как бы установления мира в Сирии в обмен на снижение, а может, вообще снос с этой шахматной доски главной фигуры — Асада.
Поскреби французского журналиста в данном вопросе — найдешь представителя Госдепа США. Более того, французское посольство в США тщательнейшим образом следит за тем, что французское телевидение говорит о США, об американской политике.
Попробуй скажи что-нибудь "не в тон" — найдутся рычаги воздействия, выкрутят руки и заставят петь в одном хоре. Да, все понимают, что это преходящий момент. Сейчас ситуация обострилась, потом качели вновь пойдут вниз, опять установится достаточно благостная картина. Франция давным-давно уже ведет взвешенную медийную политику, где на одну нейтральную публикацию приходится 0,8 негативных.
— Чем Францию конкретно Асад не устраивает?
— Наверное, тем, что при сценарии, который пытается реализовать в урегулировании кризиса Россия, подразумевается сохранение целостности Сирии. А американцы предполагают в конечном результате распад Сирии, как минимум, на три части: алавиты, арабы и курды. И естественно, Франция во второй ситуации может приобрести влияние на одну из этих частей.
— А Россия чем не угодила?
— Это сейчас такой всплеск в связи с накатом по Алеппо. Французский представитель в ООН в пику России помянул даже Грозный, о котором речь вообще сейчас никто не ведет.
Французы с 30-х годов прошлого века очень тонко, очень хитро проводили политику отторжения Северного Кавказа от России. Началось это с попытки играть на сепаратизме Северного Кавказа, независимости от России, от Советского Союза. С замечательной в кавычках книжки французских политологов "Муфтий и комиссары", где это все рассматривалось.
Такая же тенденция проявилась и во время событий в Грозном — в первой чеченской войне, да и второй тоже. И Саркози на Кавказ прилетел тогда тоже не случайно. Видимо, Франция считает как бы своей прерогативой заниматься Кавказом.