Россия в свете санкций и ухудшения отношений с Западом все больше разворачивается на Восток, к давним союзникам в регионе. И один из ключевых — Иран, с которым у РФ много общего: Каспий, нефть, оборонка, общие угрозы. Корреспондент Pravda. Ru в Тегеране поговорил об отношениях двух стран с экс-послом ИРИ в РФ, ныне советником Махмудом Резой Саджади.
— Господин Саджади, вы проработали послом в России пять лет, оставили о себе восторженные отзывы множества людей, значительно улучшили образ Ирана и доверие к нему. Скучаете ли по России? Как складывается ваша карьера в Иране?
— Признаюсь, очень скучаю по России и моим российским друзьям. Пять незабываемых лет!… Сейчас я являюсь советником Высшего cовета национальной безопасности Ирана.
— В России в СБ входят в основном представители силовых структур. В Иране аналогично?
— Не совсем. Главы силовых структур Ирана принимают участие в совещаниях. Но структура несколько иная. Я писал об этом в своем блоге.
— Если позволите, начнем с вопросов по российско-иранским отношениям. Недавно мне попалось интервью с экс-депутатом Меджлиса Ирана, ныне профессором Тегеранского университета госпожой Кулаи, которая выделила две основных тенденции, вокруг которых строятся отношения наших стран — это "повышенное внимание друг к другу пропорционально росту внешнего давления Запада и общие угрозы и интересы как у двух крупнейших стран Каспия после распада СССР". Верна ли такая трактовка? Какие тенденции вы выделяете?
— Честно говоря, мое мнение отличается от мнения госпожи Кулаи. Она смотрит на эти вопросы сквозь западную призму. Я — через восточную, региональную. Регион СНГ и Иран очень важны друг для друга и должны быть в контакте именно на региональном уровне. Независимо от того, какие отношения у каждого с Западом. Я убежден в том, что чем больше каждая страна этого региона находит себя, скажем так, тем больше необходимость в многостороннем взаимодействии с другими.
— Она также сказала, что "существуют определенные неясности в месте и роли России во внешней политике Ирана". Что имеется в виду?
— Мне кажется, у госпожи Кулаи нет реалистического понимания вопроса, она чрезмерно прислушивается к западным мнениям. Я убежден в том, что присутствие Запада в регионе обернется ущербом для наших стран. Ведь суть их политики в том, чтобы соседние государства не ладили меж собой.
Читайте также: Чему Иран может научить Россию
— Каково реалистичное понимание места и роли России во внешней политике Ирана?
— Россия — наш друг. Чем крепче Россия, тем лучше для нашего региона. Именно такое мнение выразил наш Верховный лидер во время встречи с Владимиром Владимировичем Путиным несколько лет назад. Тогда Али Хаменеи сказал, что нам нужен самостоятельный, независимый Иран и сильная Россия. И мы все видим, что в последние годы Россия играла существенную роль как в региональных, так и в мировых процессах. Яркий пример — роль России в защите интересов сирийского народа. Также и в недавнем иракском кризисе.
— У меня также есть вопросы по российско-иранскому энергетическому сотрудничеству. Россия и Иран — богатые ресурсами страны. Эксперты рассуждают о возможных формах нашего сотрудничества в энергетике и задаются вопросом, что может предложить Россия Ирану и Иран России?
— Наше энергетическое сотрудничество могло бы осуществляется на двух уровнях: первый — администрирование, менеджмент энергетических рынков. На нынешнем этапе энергетическими рынками руководит Запад, не имея при этом своих сырьевых запасов. Они ведут одностороннюю политику не в пользу мирового сообщества. Второй уровень — проектный. У России большой опыт в области нефтеразведки и нефтедобычи. У Ирана много нефтяных ресурсов для добычи. Но, к сожалению, российские компании, активные в этой области, из-за санкций очень настороженно относятся к таким возможностям. Я два года работал над контрактом одной из наших нефтяных скважин с российской компанией, которая в итоге отказалась подписывать договор.
— По какой причине?
— Из-за опасений ухудшения сотрудничества этой компании с Западом или введения санкций.
— Как вы считаете, изменится ли что-то здесь после снятия санкций с Ирана? Распространено мнение, что российские компании отступят с иранского рынка под натиском западных.
— На Западе нет достаточной информации об Иране и иранских компаниях. В Иране есть много экономических возможностей. Но почему-то российские компании не так ими заинтересованы, как западные. Даже сейчас, когда еще не отменены санкции, они могли бы ими воспользоваться. В России довольно много пропаганды против Ирана — этим заняты более 70 процентов российских медиа, судя по моему опыту.
— Но в России также много людей, интересующихся и любящих Иран.
— Да, я думаю, таких людей процентов 80. (Смеется.)
— В продолжении разговора об энергетике. В российских СМИ публиковалась информация о том, что британское правительство заявило о готовности возобновить совместно с иранцами разработку шельфового газового месторождения "Рам" в Северном море.
— В Иране под Северным морем мы подразумеваем Каспийское. Возможно, это имелось в виду? Есть и общемировое понятие Северного моря. Вообще, мы не очень доверяем Британии в историческом контексте. Вот почему в данной сфере мы бы предпочли Россию и Германию.
— Снимет ли Иран эмбарго на поставки нефти на Запад после достижения итогового консенсуса по ядерной программе?
— Мы не ищем кризиса на энергетическом рынке. Мир на самом деле нуждается в иранской нефти — по крайней мере, в 1 млн баррелей в сутки.
Читайте также: Иран и Россия будут дружить против США?
— На какой стадии сейчас находятся переговоры по возможной российско-иранской сделке "Нефть в обмен на товары"?
— Запад хотел, чтобы Иран постигла участь Ирака, чтобы мы могли получать за свою нефть только продовольствие, например, и не могли развиваться в других областях. Они предлагали такой проект. Возможная сделка между Ираном и Россией — это уже другой вопрос. Россия со своей стороны хочет оказывать содействие Ирану и взамен получать 500 тысяч баррелей нефти в сутки. Иран сможет покупать нужные продукты в России: не только продукты питания, но оборудование и многое другое. Стороны достигли первичной договоренности. Сейчас мы обсуждаем цену на нефть.
— В целом, что касается торговли между Россией и Ираном, судя по данным с заседания Российско-Иранского делового совета весной этого года, объемы товарооборота между нашими странами снижаются.
— Есть очень осторожный подход российских банков в этой сфере. Они боятся работать с Ираном из-за санкций. Другая причина — падение курса иранской валюты в России, у Ирана в России нет достаточных запасов валюты.
— "Прохладный" подход к бизнесу в Иране показывают российские предприниматели, объясняя это сложной законодательной системой ИРИ. Они говорят о том, что иранские законы и подзаконные акты ограничивают возможности иностранных бизнесменов, в частности, закон 2002 года "О поощрении и защите иностранных инвестиций", в который были внесены дополнения в 2008 году.
— Я так не думаю, потому что до санкций много западных, китайских, японских, корейских компаний работали в Иране. Российских компаний было гораздо меньше, потому что они не столько ориентированы к Югу, сколько к Западу. Что касается Закона, мы ратифицировали его, когда проводили политику приватизации и предпринимали меры по повышению инвестиционной привлекательности Ирана. Закон поощряет иностранные инвестиции и иностранных предпринимателей и гарантирует им государственную защиту их капитала в нашей стране.
— Бизнесмены говорят об ограниченных возможностях распоряжаться прибылью.
— Ни в коем случае. Единственное ограничение в данном законе говорит о том, что иностранные инвесторы не могут владеть более 50 процентов капитала в Иране, за исключением специальных экономических зон, где у инвесторов есть право 100-процентного владения чем-либо. Это означает, что российский бизнесмен может купить в Иране 50 процентов акций, к примеру, одного завода, то есть пополам с иранским партнером. Плюс, как я уже отметил, его доля будет защищена государством. Где еще в мире существуют такие возможности?
— Несет ли какие-то ограничения система buy-back?
— Только в нефтяной отрасли, так как это государственный, а не частный сектор. К примеру, Роснефть приходит в Иран с капиталом в 2 млрд долларов и вкладывает его в какой-то нефтяной проект. При одном подходе Иран выплатит Роснефти в итоге 2,5 млрд долларов, то есть капитал плюс прибыль. Другой подход заключается в том, что прибыль будет выплачиваться иностранной компании из продукта. Это и есть система buy-back, достаточно известная контрактная норма. В таком формате у нас работали французские, итальянские и другие компании. Нет никаких проблем с частным сектором в Иране, когда речь идет об иностранных инвестициях. Однако, согласно Конституции ИРИ, иностранные инвесторы не могут иметь долю в разработке нефтескважин и могут быть партнерами в нефтедобыче. Российские компании хотят именно участвовать в разработке скважин. Но это единственное, что запрещено нашей Конституцией.
Читайте также: Иран подложил Западу свинью
— Понятно. Тогда хотелось бы перейти к другому аспекту российско-иранского сотрудничества — к военному. Все знают историю с меморандумом Гора-Черномырдина от 1995 года, из которого Россия вышла в 2000 году. Потом в 2010 году было присоединение к резолюции 1929 СБ ООН, и контракт 2007 года на поставку ЗРК С-300 ПМУ-1 Россией Ирану до сих пор в промежуточном состоянии, так как стороны в СБ ООН и Иран не пришли к консенсусу в вопросе ядерной программы в то время. Насколько известно, со стороны России позднее были предложены комплексы ЗРК С-300 ВМ "Антей-2500". Как в Иране видят решение данного вопроса?
— Это одно их моих горьких воспоминаний в России (улыбаясь). В новом предложении есть две проблемы: срок поставки и соответствие комплексов современным оборонительным задачам. Если Россия сегодня поставит нам С-400, мы будем очень рады. Что касается того контракта, российская сторона отказалась выполнить свою часть обязательств. Мы внесли предоплату в 140 млн евро и собирались проводить оставшуюся часть.
— Почему "Антей-2500" не подходит?
— Здесь два, даже три вопроса. Срок поставки — 6 лет. Стоимость в несколько раз больше. Некоторые характеристики этого комплекса лучше, чем у С-300, некоторые — хуже. А С-300 полностью подходит нашей оборонительной системе. Однако мы думаем, что Россия, возможно, никогда не поставит Ирану С-300. Не знаю, насколько это правда или нет, но в документах WikiLeaks пятилетней давности был разговор Сергей Лаврова с израильтянами как раз об этом, о том, что поставок не будет.
Мы готовы начать еще раз, готовы оплатить оставшуюся часть суммы, при условии что все будет поставлено в срок.
— Как вы видите развитие военно-технического сотрудничества наших стран?
— Действительность заключается в том, что НАТО все больше подходит к Востоку. НАТО уже не только в Польше, а в Грузии и Украине. Мы не согласны с доминированием США в регионе. Сотрудничество Ирана и России в военной сфере и в сфере безопасности имеет важное значение. Мы уверены в необходимости сотрудничества со всеми странами, которые хотят остаться независимыми и самостоятельными. Это нужно всем.
— Возможно ли между Россией и Ираном стратегическое партнерство?
— Я представляю те круги, которые убеждены в необходимости стратегического сотрудничества с Россией. Согласен с тем, что у Ирана нет лобби в других странах. Несмотря на это наши лидеры очень заинтересованы в налаживании таких контактов. Проблем особых здесь никаких нет. Хотя существуют препоны в нижних уровнях, в экономике.
— Вы имеете в виду санкции?
— Не только. Вопреки санкциям Россия много нам помогала и оказывала содействие. Я сам очевидец того, что началась некоторая антироссийская пропаганда в Иране и антииранская пропаганда в России. Запад сильно боится дружбы Ирана и России. Потому что видит в них две самостоятельные страны, не готовые согласиться с западной гегемонией.
— Из-за этого против Ирана, как, впрочем, и против России ведется определенная информационная политика. Однажды Джавад Зариф, министр иностранных дел Ирана, сказал, что "путь заключается не в том, чтобы отвечать на эту пропаганду. Путь заключается в том, чтобы прийти к некоему общему пониманию". Согласны ли вы с этим?
— Я еще раз подчеркиваю, что на уровне наших лидеров с обеих сторон уже есть это общее понимание. У нас общие интересы, общие угрозы (в Афганистане, в Каспийском регионе, в противостоянии терроризму и наркотрафику). В этих областях мы сотрудничаем. Но и в Иране, и в России есть прозападные тенденции, прозападные круги. К примеру, сколько процентов российских либералов проводят каникулы в Иране? В Иране есть очень много достопримечательностей. И наоборот: сколько процентов либерально настроенных иранцев отдыхают в России? И те, и те ориентированы на Запад. Многие там получали образование. Мы должны стараться, чтобы между нашими странами было больше связей на уровне обычных граждан.
Читайте также: Иранский газ не конкурент "Газпрому"
— На Западе, кстати, тоже есть специалисты, видящие реалии вопреки стереотипам. И какой вы видите западную демократию?
— По моему мнению, на Западе есть демократия, но она минимальна. Правители западных стран стараются, чтобы была демократия, но в итоге могут манипулировать ей. Когда речь идет об Иране, для Запада демократия — только повод для нападок и преследования своих целей. Но для американских политиков почему-то не важно, что в Саудовской Аравии нет демократии, а в Бахрейне маленькая часть общества руководит всеми.
— США, весь западный мир ввел санкции против России. Стоит ли их опасаться и как с ними бороться?
— Ни в коем случае не должны бояться. У России есть все: земля, энергоресурсы, очень талантливые и образованные люди. США правят на мировом рынке, но первые в списке мировых должников. Америка — это "бумажный тигр". Иран меньше, чем Россия, против нас вводились очень жесткие санкции, но нам удалось выжить. Для России такие санкции могут послужить хорошим источником развития.