— Наших олимпийцев частично, а параолимпийцев в полном составе отстранили от летних игр, а теперь угрожают отстранить от зимней Олимпиады. Вы критиковали власти за плохую юридическую защиту наших олимпийцев и параолимпийцев. Что они делали не так?
— Не было вообще никакой стратегии. Защита в любом процессе предполагает под собой план. Он должен быть в двух ипостасях. Должна быть стратегия, то есть ты должен точно знать, куда и зачем ты идешь, и тактика в узко-временных рамках, — ты должен понимать, чем надо заниматься в данный момент. Ни того, ни другого я не увидел.
Я очень переживаю за наших параолимпийцев, среди которых есть мои друзья и знакомые. Я не знаю, кто этим занимался и как решал, но наша страна попыталась, как всегда, проскочить на авось. И вся защита строилась на двух компонентах. Первый: это социально несправедливо. Это на самом деле так, вот только это не юридический термин.
— Но на суд можно повлиять морально, доказывать, что это несправедливо, нехорошо?
— Кстати, вот этот термин справедливости очень шатко-валкий в англо-саксонских процедурах.
— Русский язык один из немногих, где слова "справедливость" и "юстиция" — не однокоренные. В английском, французском, арабском, латыни — юстиция и есть справедливость, и она должна быть правом.
— Это — интересное замечание. Но у наших властей защита строилась на двух китах. Во-первых, на социальной несправедливости: вы не можете лишать мечты людей, которые действительно каждый день совершают подвиг для себя и для других, таких же как они. И второе, были выставлены несколько сюжетов. Когда мы их видим по телевидению, слезы наворачиваются на глаза. Паралимпийцы, которые отстранены от Игр, говорят: мы все посвятили спорту, никогда не было допинга и так далее.
Ничего больше не было. А все должно было быть сделано совершенно другими путями. Требовалась совершенно иная стратегия. Разжалобить людей, которые приняли такое решение очень трудно. Они заранее знали, что такое решение будет. Потому что это решение, на мой взгляд, больше политическое. Поэтому и их надо бить в самое уязвимое место. А какое у них самое уязвимое место?
— Деньги?…
— Безусловно. Самое больное место у людей, особенно на Западе, конечно, деньги. Это у нас есть поговорка: лаптями щи хлебать и считать, что мы в раю. У нас такой характер. А там нет, там все немножко по-другому. Самое уязвимое место — это деньги.
Люди, которые приняли это решение, должны быть завалены агрессивными исками с требованием выплат и компенсаций за то, что они лишили спортсменов того-то и того-то. Эти иски должны были бы уже разлететься повсюду, начиная от Страсбурга.
Вообще, мельдоний — это прибалтийское изобретение, аналог которого существует и в Соединенных Штатах. Он не запрещен к употреблению спортсменами, хотя абсолютно аналогичен по своему составу. Почему-то ни у кого не пробила в голове идея взять эти два препарата, которые все знают, и обратиться в нейтральный суд, чтобы доказать, а какая, собственно, между ними разница?
Почему можно употреблять американский препарат и совершенно нормально участвовать во всех играх, соревнованиях, а мельдоний нельзя? Не было сделано ни одной попытки сравнить и узнать, а почему, собственно, мельдоний считается запрещенным препаратом. Никто не скооперировался с производителем.
Сейчас мельдоний выпускает фабрика в Латвии. Они что-то начинают куролесить, потому что хотят завоевать рынок, ведь препарат совсем не плохой. Тут наступает очень интересный, кстати, момент. Такие препараты, как мельдоний, на спортсменах деньги особенно не делают. Спортсменов, которым нужен мельдоний, не так уж много. А рынок, на самом деле, сам по себе очень и очень большой, потому у нас все фитнесы забиты.
— Рекламу препарату сделали.
— Реклама сумасшедшая, совершенно верно. И глупость наших чиновников налицо. Мы ни одного раза, просто ни одного, не подвергли сомнению сам доклад ВАДА, в котором утверждалось, что там есть царапины и тому подобное, что пробы могли быть заменены и так далее. Я посмотрел в интернете и позвонил своим друзьям в Швейцарию, которые хорошо знают компанию, выпускающую пробирки.
Эти швейцарские пробирки устроены таким образом, что их вскрыть второй раз нельзя — просто невозможно технически. Такую пробирку можно только сломать. И сами швейцарцы говорят: к нам никто не обращался по этому поводу, ни одна ваша федерация, ни другие представители, ни ваши дипломаты никогда не вызвали нас в суд, никогда никто не обратился и не спросил наше мнение.
Мы бы доказали на всех перекрестках, на всех телевидениях и любым некомпетентным людям, что это невозможно. Царапина — это просто смешно, и говорить тут не о чем. Тактически мы проиграли сразу, потому что не подумали о том, чтобы атаковать результаты, обнародованные ВАДА в этом докладе. Наши чиновники даже не подумали о том, чтобы это сделать. Почему — не понимаю.
— А вообще, как можно с точки зрения теории права осудить и наказать наших параолимпийцев за то, что они не совершали?
— Чиновники ВАДА не могут доказать то, о чем они говорят. Просто мы никогда не атаковали их в судах за дезинформацию, за клевету. Почему мы начали шарахаться, я не могу понять.
Нам говорят: очень жалко ваших олимпийцев и параолимпийцев, но виновато само ваше государство, потому что мы предполагаем, что на государственном уровне распространялся допинг, который травит людей и создает неспортивное поведение на соревнованиях. "Мы предполагаем" — и все. И вот за этим предположением дальше ничего нет, никаких доказательств.
У нас еще была реакция на это — мы с вами постоянно смотрели телевизор и слушали радио, читали во всех СМИ о том, какие они негодяи. Зачем? Мы и так знаем, что они негодяи. Просто негодяев надо наказывать. А мы не пошли этим путем. У нас даже во власти этот пережиток советского менталитета существует. У нас до сих пор слово сутяжничество носит негативный оттенок.
У нас отношение к суду: "Ой, там надо писать что-то, надо что-то делать!" Хотя этот институт, конечно, на Западе интенсивно деградирует. У меня отделение в Лондоне, поэтому я очень хорошо это знаю. Но есть и там приличные люди, у которых в голове не опилки, а что-то нормальное.
Но мы пошли своим путем. Власти доказывали нашу правоту нашим собственным гражданам. Так мы и так знаем, зачем нам это доказывать? Идите, докажите это в суде! Этого сделано не было.
— А вас слово сутяжничество не обижает?
— Наоборот.
— Допинг в мире спорта все-таки есть. Что с этим можно поделать?
— Я абсолютно уверен, что допинг есть, причем он есть во всех странах. И я считаю, что проверка на допинг должна быть. И если кто-то виноват — исключите его. Но нельзя огульно всех исключать. Чем виновата наша любимая всеми Исинбаева, за что ее не пустили? У нее никогда не было ни одной положительной пробы.
Беседовал Саид Гафуров
Подготовил к публикации Юрий Кондратьев