Разбираемся с точки зрения политического психолога, почему простенькие рекламные трюки, ретранслированные на население страны, дают столь поражающий результат, и почему "это другое" стало центральным мемом в эпоху постправды.
Трагедия в "Крокусе Сити Холле" отозвалась в сердцах многих из нас ужасом перед лицом внезапной гибели множества таких же людей, как мы — обычных мирных граждан: мужчин, женщин и детей, пришедших в торгово-развлекательный центр в конце рабочей недели. И на фоне этого ужаса и естественного поиска виновных, особенным диссонансом прозвучали слова так называемых либералов о "легитимных" военных целях и о том, что скорбеть надо молча.
Особенно следует отметить, что молча, судя по всему, скорбеть нужно именно в этой ситуации, так как выразившие такие мысли люди ранее в скорбном молчании замечены не были.
Между тем тренд замены слова, как например, "убийство" на "легитимная военная цель" совсем не нов. Несколько месяцев назад в СМИ разразился скандал: приехавшая с Украины в Россию и устроившаяся на работу в российскую муниципальную клинику педиатр, узнав, что отец маленького пациента погиб в ходе СВО, заявила матери прямо при ребенке, мол, мужчина был "легитимной военной целью".
Уехавшие из России бывшие лидеры общественного мнения — медиаперсоны, блогеры, общественные деятели — в самых разных ситуациях с придыханием поминают эту "легитимность", когда речь заходит о потерях российской стороны. Эти "бывшие" зачастую искренне уверены: они не убийство мирных жителей оправдывают, а просто рассуждают о правомерности и условиях ведения войны. При этом любая потеря не-россиян тут же определяется как бесчеловечное преступление. А когда высказавшим такое мнение указывают на двойственность их позиции, в ответ выдается универсальный аргумент: "вы не понимаете, это другое".
Если бы речь шла о политике, мы бы сразу вспомнили о двойных стандартах. Из которых, к слову, растут ноги и пресловутых западных "правил": "я не договоренности нарушаю, а действую согласно условий, которых вы, в силу своей неполноценности, не можете осознать и оценить".
В ряду психотехнологий есть прием изменения восприятия за счёт замены слов, применяемых при описании явления. Йогурт можно назвать "воздушное чудо", а можно — "склизкое месиво". Наш — разведчик, их — шпион. Этот приём часто используется в рекламе для создания позитивного образа товара.
Причем, если у товара из положительных качеств — только яркая упаковка, то именно её и будут эмоционально позиционировать рекламщики как неоспоримую ценность товара, навязывая вам покупку. И если всё сделано правильно, хоть один раз вы товар купите. Таким образом, с помощью психотехнологий создаётся новая картина мира, в которой без этого товара вам не обойтись.
Ещё раз подчеркну: реклама товара без опоры на какие-либо аргументы задаёт нужную картину мира, где вам жизненно необходим рекламируемый товар. Любые попытки включить критическое мышление отсекаются на входе, опора идёт на эмоции, которые мешают логически обработать поступающую информацию.
А теперь представьте, что вам продают не йогурт, а убеждают, что убийство русского — это не просто норма, а позитивное, одобряемое обществом явление. И это задаётся в качестве базового свойства текущей реальности — без попыток убедить, привести доказательства, без самой возможности начать дискуссию. Это просто есть. Вчера русские были братским народом, а сегодня всех "клятых москалей" в такой созданной реальности надо убить. Дискуссия допустима только в выборе способа: расстрелять или сжечь.
Казалось бы, приём — старый как мир, но сейчас количество перешло в качество, изменились масштабы его применения: картину мира поменяли для населения целого государства. И внешняя постоянная трансляция закрепила утверждения в качестве личных убеждений и ценностей.
Изменение ценностных установок — это результат применения психотехнологий манипуляции сознанием. А в ситуации социального одобрения насилия в отношении целой нации — это чистейший и незамутнённый результат чудовищного по своим масштабам и результатам социального эксперимента.
В рекламе такие приёмы — естественный удобный инструмент. В описываемой ситуации — уже специфическое расстройство восприятия информации в эпоху постправды.
Хороший пример — это реакция ведущего сатирической телепрограммы Daily Show Джона Стюарта на репортаж Такера Карлсона из московского метро.
Без капли юмора Стюарт заявил, что грязное метро с крысами в США — это "буквальная цена свободы"!
То есть чистота и порядок в метро, согласно одному из лидеров общественного мнения в Америке, — чуть ли главный признак тоталитаризма в России.
Именно так работает изменение рамок восприятия. С точки зрения нашей картины мира, чистота — это естественное состояние метро, норма для любого политического устройства. Грязь и крысы — это отклонение, это ужасно. Теперь меняем рамку восприятия на "западно-либеральную": любая чистота — это результат принуждения. Видя что-то чистое и красивое, мы прежде всего видим несчастных, угнетаемых кровавым режимом рабов, которые вынуждены эту чистоту поддерживать.
Любой разумный человек в этой ситуации возразит: "Но постойте, ограничение — это естественная часть любого государства. Почему же только в России ограничение, особенно вот это — про порядок в метро — стало признаком тоталитаризма?"
Всё просто. Во-первых, помним, что есть еще один "набор" рамок. Первая — всё, что делается государствами "свободного мира", по определению хорошо и правильно, даже грязь и крысы в метро. Вторая — государство Россия создано и существует только для насилия над своими гражданами и гражданами других стран, поэтому все, что происходит в России, ужасно по определению, а любой результат России — это результат насилия.
А во-вторых, но в главных, рамка задается сразу, без обоснования, критическое мышление отключено по умолчанию. И уже через заданную рамку строится восприятие всего происходящего, любые дискуссии — строго в границах, очерченных рамкой.
И это совсем не только про Россию. Это тренд эпохи постправды, ещё раз повторюсь: специфическое для нашего времени расстройство восприятия информации. Например, Google пришлось извиниться за то, что его чат-бот с искусственным интеллектом Gemini сгенерировал фотографии нацистов, учитывая модное расовое многообразие.
То есть русские крепостные крестьяне или русалочка Андерсона в фильмах, например, обязаны быть темнокожими, чтобы закрыть выделяемые обществом расово-гендерные квоты для кино, а нацисты должны быть строго белыми. Наличие разных оценок одних и тех же событий в современном массовом сознании воспринимается как норма — это и есть работа масштабированного на национальный уровень приема задания жёстких рамок восприятия.
И вот уже как непогрешимые истины воспринимаются утверждения: на Украине нацизма быть не может, потому что там президент еврей, украинцы вот-вот победят, нейтральное НАТО нейтрально обсуждает нейтральный удар по агрессивной России. То есть это, оказывается, уже не мемы, а логика. Логика для тех, кто предпочитает воспринимать информацию как аксиому, не требующую доказательств, а не осмысливать её.
К сожалению, таких людей — действующих на эмоциях, "выбирающих сердцем" — большинство, и вся пропаганда на этом построена и на них нацелена. Все предостережения, что фейковой информации стало больше, чем реальной, взывают на секундочку остановиться и подумать, сравнить, поискать первоисточник — то есть приложить усилия. В эпоху постправды это слишком серьёзные усилия, к которым большинство не готово.
Наше сознание всегда ограничено рамками восприятия: деление на "свой"/ "чужой", страх перед новым и необычным. Это эволюционный механизм выживания, который до последнего времени позволял человечеству быть доминирующим видом на планете. Но в эпоху постправды этот механизм начал играть против нас.