Что нужно изменить в школьном образовании, как бороться с негативными последствиями женского равноправия и как отвратить молодежь от насилия, рассказала ведущему "Правды.ру” Игорю Буккеру социолог Анна Владимировна Очкина.
Читайте начало интервью: Социолог Анна Очкина: в Европе люди боятся быть нетолерантными
— Чему теперь учить детей? Раньше девочек учили крестиком вышивать, готовить, мальчики учились сварщиками, токарями быть.
— К моему удивлению, в некоторых школах продолжают гендерное разделение трудового воспитания. Нужно пересмотреть концепцию трудового воспитания. Раз у нас совместное обучение, то и трудовое воспитание должно быть совместное. Нужно учить детей, как:
Разумно было бы вовлекать школьников в реальную помощь: помогать не только в уборке своей территории, но и в домах престарелых. Школьников приходят туда, разыгрывают пьески, играют с пожилыми людьми, помогают.
Чтобы в жизни утвердиться, нужно ее понимать. Этому сейчас нужно учить с ранних лет, потому что иначе безумная информация из интернета обрушится на детей и будет не так ими понята.
Мы должны опережать информационный поток и помогать детям понимать его прежде, чем он их захватит. Работать с информацией, не давать собой манипулировать — это задача №1 для образования.
— Были в Сети группы самоубийц среди подростков, сексуальное домогательство, терроризм. Что-то в этой сфере делается Минобразования, Минобрнауки?
— Делается. Но именно как отдельные проекты противодействия. А нужно пересматривать:
Потому что учителя и преподавателя вуза в такое положение поставили, что в интернете любой школьник может прочитать: учителя такие-сякие, участвуют в фальсификации выборов, ими манипулируют. И этот человек приходит учить вас жизни. Как вы будете его воспринимать? Человек с не очень большой зарплатой, не всегда соответствует внешне вкусам нынешнего поколения, не уверен в себе, потому что его унижает зарплата, тюкает муниципальное, региональное начальство. Как он будет учить жизни, передавать мудрость, а именно сейчас от учителя это требуется больше чего?
Потом содержание образования должно усилить социализирующую функцию школы. Сейчас, к сожалению, школа в основном к ЕГЭ готовит.
— Раз уж мы о гендере заговорили. В том опросе говорилось об отношении к трансгендерам, и опять мы оказались консерваторами.
— Хотелось видеть структуру выборки этого опроса. Я не видела данных по возрастным группам. Мой опыт похожих опросов говорит о том, что есть возрастной порог в 25 лет. Люди моложе 25 лет на порядок толерантнее, особенно среди городской молодежи.
С другой стороны, я думаю, что это наша здоровая реакция на агрессивную западную пропаганду, когда тебе безальтернативно подсовывается только такая точка зрения. А мы еще с советских времен знаем: если что-то подсовывается очень агрессивно, значит, неправда.
— Девушки сейчас терпят, что молодые ребята перед ними матерятся. В наше время девочки это осуждали, и ребята стеснялись при девочках выражаться. Поколения сменились. Это с чем связано?
— Плата за равноправие. Я однажды участвовала в интересном круглом столе по поводу гендерных прав, и там священник, отстаивающий консервативную позицию, говорил о том, что растет доля преступлений, совершенных женщинами. А прокурор ответил, что это плата за равноправие. Женщины втягиваются:
Они уходят из домашней сферы и начинают вести себя как мужчины, то есть грань стирается. Поэтому женщины не становятся более криминальными, а просто попадают в новые условия.
Здесь нужно бороться не со сквернословием девочек, а со сквернословием в принципе. Воспитание, приобщение к культуре более сильно.
— Знаменитая история "Чучело" Ролана Быкова — это реальная история избиения девочками своей одноклассницы. Сейчас снимают на смартфоны, выкладывают в интернет, это принимает массовый характер. Тут тоже нужно делать что-то.
— Мы переживаем кризис бытовой культуры и культурной преемственности. Люди чувствуют, что связь времен рвется именно сейчас, в относительно благополучное время, не в 90-е годы. Потому что люди моложе 25 лет выпадают из культурного контекста, и школа, вузы не могут с этим справиться.
К тому же поток насилия в культуре, которое показывается и так, и эдак, удесятерился.
— С другой стороны, в Японии человек угнетенный, он злится на начальника. Стоит его скульптура, он подойдет и по башке ее шмякнет — и этим стресс снимет. Может быть, человек, когда смотрит кровавые фильмы, тоже получает разрядку, не пойдет стрелять по прохожим?
— Человек нашего возраста — да, вполне. А для юных людей это может быть образцом поведения.
У меня есть только один рецепт: школа может и должна увеличивать свою социализирующую, воспитательную роль. Детей нужно приобщать к реальной помощи.
У меня небольшой учительский опыт, но я знаю, что если ты покажешь ребенку, подростку, что он мог кому-то помочь (конкретному человеку, животному), он захочет это сделать снова и снова. А пока, к сожалению, в школе их заставляют соревноваться, зубрить и сдавать ЕГЭ.
Мы не позволяем детям почувствовать себя гражданами и личностями, которые кому-то нужны, кому-то могут помочь. А это единственное, что может отвратить от насилия.