Согласится ли Путин с утверждением, что Россия вымирает? А если цифры и расчеты ясно показывают, что нация ополовинится через 37 лет? Почему люди не размножаются в неволе? Были ли светлые времена на Руси и когда? На все эти и многие другие вопросы Инны Новиковой в прямом эфире видеостудии "Правды.Ру" ответил Игорь Гундаров — доктор медицинских наук, академик РАЕН, специалист по эпидемиологии и профилактической медицине, демографии, социальной психологии и инженерии.
Читайте начало интервью:
Материнский капитал не работает — молодые не рожают
Игорь Гундаров: общество в целом — это живой организм
России подписан приговор на вымирание
Население вымирает, потому что не рожает
Высшие животные в неволе не размножаются. А люди?
Игорь Гундаров: следы нематериальных чувств можно выявить в реальном
— Игорь Алексеевич, как можно вылечить тоску, безнадежность, несправедливость? Надо себя менять, этот мир ломать или все вместе? Что делать?
— Первое, надо сказать: Владимир Владимирович, ты согласен, что нация вымирает? — Согласен.
— Но он, скорее всего, не согласен.
— Нет, но мы ему дадим цифры, ясно говорящие, что в суммарном коэффициенте при нынешнем уровне исчезновения нация ополовинится через 37 лет.
Значит, нужно поставить цель сохранить нацию. Но как этого добиться. Надо повлиять на рождаемость. Маткапитал влияет? Не влияет. А что может предложить современная наука?
Социальная медицина говорит, у нас в стране сейчас — эпидемия психогенного бесплодия. Так же, как дикие коты не размножаются в неволе, так и этот народ по биологическим основаниям не размножается в неволе. Рекомендации: либо пускай все остается так, как есть, но тогда надо честно сказать: мне плевать на этот народ, вымрет, ну и сам виноват.
Второй подход — посерьезнее. Есть ли уверенность, что от социальной атмосферы все это зависит? Уверены, и доказываем на примерах. Западная Европа вымирает. Деньги есть, капитал и пособия намного больше, особенно у итальянок, француженок, немок, а рождаемость даже ниже, чем у нас. Почему? А та же самая атмосфера паршивая: ипотека, злоба, зависть.
— У них — финансовое благополучие, уверенность в завтрашнем дне, не было катаклизмов до коронавируса. Один финн мне говорил, вы все время за чем-то бегаете, а у меня все хорошо, я просто живу, мне ничего не надо. Зачем работа, новая машина новая?… Это — все ерунда.
— Ну как в зоопарке. В зоопарке — большой вольер и абсолютная уверенность в завтрашнем дне, кормежка есть, лечат, бегай, прыгай, крути… Белка по колесу, а свободы нет. Я — не свободен. В Швейцарии — тем более все по часам. Ощущения свободы нет ни у швейцарца, ни у француза, ни у голландца — ни у кого.
— Большой вольер с кормежкой — хорошо, да. А если хочешь свободу, убегай, добывай сам?
— Нет, я хочу для свободы повлиять на власть. Я не хочу, чтобы мне колесо делали, я сам хочу строить колесо, я сам хочу выбирать, бегать мне или не бегать, а не по звонку. Я сам хочу изменить, если что-то плохо делается, и я знаю, что можно изменить. Уже можно предложить, что надо менять, и есть структуры, которые начнут это сейчас делать.
При Марксе революции совершались от обнищания, там материальное неблагополучие служило двигателем создания революционной ситуации. Сейчас новая эпоха наступает. Не только бытиё определяет сознание, по Марксу и по Адаму Смиту, но и сознание определяет бытиё. Я не чувствую себя свободным, я не иду "как хозяин необъятной Родины своей", и ни один швед и любой другой европеец тоже не идет с таким самоощущением. И поэтому не рожают.
— А было ли такое время во всей человеческой? Возможна ли вообще такая свобода?
— У нас в 1921–1927 годы. НЭП. Сказочная полоса. Взлетает рождаемость, она превысила 13-й год, обвалилась преступность, смертность обвалилась, продолжительность жизни взлетела.
— А потом — раз и прихлопнули.
— 28-й год я уже не беру, там пошла качественно другая политика уже.
— Власть разрешила поиграть, а потом наигралась.
— Народ — это не лопух. Но в то время действительно были реальные выборы — кого хочу, того и выберу. И советская власть существовала до 27-го года, а потом стала власть партии и там другие механизмы выборов. Но НЭП был полосой восхитительного взлета.
Еще пример. Хрущевская оттепель. Впервые вдруг люди почувствовали, что царь вышел в толпу, открыли Кремль. Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина, Рождественский, дискуссии, песни новые… "Возьмемся за руки, друзья". Сам царь спускается в Манеж и начинает долбить этих в открытую: "Педерасты вы!". Но впервые он — с народом. И было это ощущение свободы.
— А 85-й год? Апрельский пленум тогда тоже дал ощущение свободы.
— У перестройки было два этапа. Первый — сказочно хороший, а второй — совсем не то. Я там участвовал, был делегатом последнего съезда партии. В 85-87-е годы наблюдался восхитительно эмоциональный подъем, и сразу взлетает рождаемость.
Причем, что удивительно, в начале перестройки взлетела и рождаемость, и аборты. Это — парадокс демографии. Если растут аборты, значит это плохо. А там взлетела и рождаемость, и аборты. Почему? Сексуальная энергия бушевала настолько, что хватило и на подскок рождаемости, и на аборты.
Начинаем измерять, хорошо или плохо по другим индикаторам. В эти же годы падает преступность, убийств и самоубийств становится меньше.
— Все у телевизоров, смотрят заседания Верховного Совета.
— Да не только! Радость — мы начинаем, от меня будет зависеть, я теперь буду участвовать в общем творческом процессе развития…
Беседовала Инна Новикова
К публикации подготовил Юрий Кондратьев