Участник Великой Отечественной войны Николай Щелконогов рассказал "Правде.Ру" о том, как он дошел до Берлина. На сегодняшний день нашему герою 94 года, живет он во Владимире.
— У нас было очень большое село в 928 дворов. В воскресенье, 22 июня 1941 года, пошли к библиотеке, где была радиоточка, висел большой черный громкоговоритель. В 12 часов дня Молотов сказал, что началась война.
Конечно, приближение войны уже чувствовалось. Все ждали, но паники не было, а лишь озабоченность, может обойдет стороной. Как-то не задумывались, что война растянется на четыре года, потому что вокруг говорили: своей земли мы не отдадим ни пяди.
На третий день собрались на площади, возле церкви. Когда через год я уходил на фронт, то не думал, убьют или не убьют. Молодой еще был. Матери руками нам вслед махали. Много лет спустя, когда уже мой сын уходил в армию, а я демобилизовался, понял я, отчего болело сердце моей мамы.
Мне было 17 лет, и я мог не только не воевать, но даже не служить в армии. Когда мне было три года, отчим проломил мою голову и раздробил ногу. В 15 лет я стал комбайнером. В 1941–1942 годы, когда я работал комбайнером, у меня была "бронь".
Однажды, когда я вернулся домой с поля, моя мать мне сказала: "Говорят, ты тут под юбками у баб просидишь, а их мужья и сыновья погибнут". И я пошел в армию.
Когда я учился в Москве, на Высших академических курсах при Военно-политической академии, никто меня не только о возрасте не спрашивал, но даже не задавал вопросов, почему у меня одна нога короче другой, откуда дыра в голове и кости нет.
Воевать я начал в Брянских лесах. Первая операция, в которой я участвовал, была Гомельско-Речицкая наступательная операция войск Белорусского фронта. Потом были Мозырско-Калинковичская, Рогачевско-Жлобинская, наконец, операция "Багратион". Сразу четыре фронта проводили ее.
С июня до сентября мы преодолели около 600 километров и дошли до Вислы, до Варшавы. А потом была Висло-Одерская операция. Над правым флангом 1-го Белорусского фронта, со стороны восточного берега реки Одер, навалилось 28 немецких дивизий. У нас 2-й Белорусский фронт чуть отстал — образовалась дыра между первым и вторым фронтами. Мы по правому берегу реки Одер дошли до Балтийского моря, а потом повернули снова к Франкфурту-на-Одере, где 16 апреля 1945 года началась Берлинская операция.
Сейчас очень много фальсификаций. До такой степени все оболгали. Это ужас. Я не был командиром, политработником, тем более большим чиновником. Я был солдатом, да еще к тому же крестьянином. Мне обидно от этого вранья. Люди, которые не воевали, порой легкомысленно судят, а иногда пишут с чужих слов. Причем пишут так, словно они сами это пережили.
Многих офицеров и командиров представляют какими-то обормотами и болванами, а политработников — болтунами. Я вырос без отца. Для меня армия стала настоящей семьей, до такой степени было огромное внимание командиров и офицеров.
Я вам скажу, был в армии какой-то демократизм. Очень были заботливые люди. Это вовсе не значит, что они ничего не требовали. 50-летний мужик называл 20-летнего лейтенанта "батей", потому что тот был командиром. У многих из нас тогда образование было невысокое, а офицеры были грамотными. Эти люди до такой степени зажигали сердца людей, что мы потом за ними готовы были идти в огонь и в воду. Всю свою жизнь я стремился быть похожим на этих политработников и командиров, потому что у них были большие знания и природный дар.
Наш командир полка майор Бордун командовал офицерскими курсами. Курсы располагались в Тоцких лагерях Оренбургской области, где в 1954 году проходило испытание атомного оружия. Там наш полк формировался на средства, собранные жителями Тоцкого района. Они собрали два десятка миллионов рублей, и мы сформировали полк. Потом мы приехали в Коломну. Здесь формировались артиллерийские дивизии и корпуса — главная ударная сила Советской армии.
За четыре года Великой Отечественной только артиллерия выпустила в десять раз больше снарядов, чем царская Россия за всю Первую мировую войну.
15 апреля 1945 года, перед самым наступлением, написал письмо домой. В нашем селе весь народ от мала до велика собрался, у кого что было накрыли на стол. Соседки говорят маме: "Дарья, возьми гитару". Она и смеялась, и плакала: радовалась, что война кончилась, но еще не знала, жив я или нет. После взятия Берлина письмо как-то быстро дошло, и она успокоилась.
Я вернулся только через пять лет и несколько раз участвовал в московском параде Победы.
Сейчас во Владимире осталось всего 18 фронтовиков. Мы посещаем школы и ходим в высшие учебные заведения, в воинские части. У нас в городе девять ветеранских коллективов, и я пою в хоре. Разговаривая с детьми, вижу, у них какой-то блеск появляется в глазах, какой-то интерес. У нас молодежь хорошая. Только надо с ней работать.
Беседовала Анжела Антонова
К публикации подготовил Игорь Буккер
Читайте также:
Режиссеры оболгали поэта Окуджаву
Почему США и Англия помогали СССР?
Генерал-полковник УТКИН: Война — это наука, а не поэзия