Инициатива Ангелы Меркель о запрете на "агрессивное продвижение Российской Федерацией христианских ценностей" вызвала неоднозначную реакцию. Почему Европа начала отказываться от православных ценностей? На эти и другие вопросы Pravda.Ru ответил отец Андрей (Ткачев), сверхштатный клирик храма Воскресения Словущего в Брюсовом переулке в Москве.
— В ноябре в Брюсселе слушался законопроект на уровне Европейского сообщества, который состоит из двух пунктов.
Пункт первый, согласованный со всеми местными парламентами и внесенный по настоянию ряда парламентов прибалтийских государств Центральной Европы, заключается в запрете на вещание средств массовой информации России на территории Евросоюза.
Второй пункт удивляет вдвойне, он касается личного напутствия со стороны канцлера ФРГ Ангелы Меркель, которая попросила евродепутатов и парламентариев также рассмотреть пункт о запрете на "агрессивное продвижение Российской Федерацией христианских ценностей".
Как вы можете прокомментировать такие события?
— Маятник качнулся в обратную сторону. Они все держались за христианские ценности в советский период не потому, что христолюбивые были, а потому что мы от Христа были отказниками. Официальная такая была идеология, и мы были официально отказниками от имени Господа Иисуса. Они, чтобы нам в пику показать, что они свободные, умные, добрые и святые, педалировали христианскую тему. Не от того, что любили Иисуса, а от того, что просто с нами боролись.
А сегодня, когда Россия верующая, им уже бороться не с кем. Как только мы в Христа поверили, они перестали веровать. Он им не нужен. Они делали вид, что верующие. Это закономерное срывание масок, больше ничего.
Там нет свободы, на самом деле. Все, кто жил там, кто встречался, знакомился, вникал, читал, думал, общался, знают, что свободы там нет. Это фальшивая свобода, для греха, может быть, для личных удовольствий.
А так, конечно, это ненавистники всего святого. Если они так говорят, это значит, что устами врагов мы получаем себе новое хорошее имя. Никто не скажет правду о человеке, кроме искреннего друга и раздраженного врага. Раздраженный враг скажет всю правду: "Ты христианин, вот ты кто. Ты проповедник консервативной ценности. Ты понимаешь, что ты злодей, поскольку ты проповедник христианских ценностей?" И ты смотришь на него и удивляешься: "Ах, вот как меня зовут, ну спасибо тебе".
Да, я проповедник консервативных христианских ценностей. Я против убийства детей во чреве, против педерастии, против этого сообщества, которое агрессивно воздействует на молодые мозги, я против умолчания о Господе, когда огромное эфирное пространство заполнено всякой белибердой, как будто Бога нет. Я против этого умолчания, я за то, чтобы имя Господа со страхом и благоговением упоминалось в эфирном пространстве.
Они нас, по сути, подталкивают к тому, чтобы быть еще большими консерваторами, еще большими проповедниками христианских ценностей. Но у нас есть свои внутренние проблемы, мы сами до конца не являемся христианами, поэтому нам нужно обратить внимание внутрь. А снаружи они не задавят это все, потому что раньше было "Дойче Велле", "Свободная Европа", "Голос Америки", мы все это слушали, а теперь человек переметнулся на другую сторону поля.
Американские пользователи будут слушать "Раша Тудей", британцы и французы будут слушать "Радио Москвы", например, потому что они живут в несвободном мире, в котором есть жесткое ограничение информации, в особенности связанное с Христом.
— Фактически получается, что на территории Западной Европы у нас воцарилась сатанинская религия. Они же гонениями занимаются, они же делают это во имя чего-то, каких-то ценностей. Я правильно понимаю ситуацию?
— Конечно. Мы вошли в полосу каких-то странных гонений, когда человека не сажают в тюрьму, не ломают ему кости и не сажают его в психбольницу, но святое имя Христа ими табуировано: не говорите об этом, не смейте, о погоде можно говорить, о спорте можно говорить, о "Формуле-1" можно говорить, о выборах президента можно, о чем хочешь можно говорить, только имя Господа не называйте. Это что-то бесовское, это ненависть.
Знаете, что такое бес с точки зрения духовной его изменившейся природы? Он ангел по своей приобретенной природе. А по злому навыку — это ненавистник благодати. Есть такое понятие — ненависть к благодати. Она есть во многих людях. Вы наверняка встречали этих людей. Священники все сто процентов встречали людей, ненавидящих благодать: "Не надо мне об этом говорить. Что ты присел со своим Иисусом? Перестань говорить про это".
То есть мы имеем дело с настоящим сатанизмом, без купюр, который просто имеет некую инерцию цивилизованности. Вот эта вся причесанность европейская, эти мытые улицы, эти шампунем помытые тротуары - все это уйдет. Пока еще эта инерционная доброта, инерционная культурность есть. Но это не заслуга современных европейцев.
Сегодняшняя доброта, остаточная европейская доброта, сегодняшняя культурность европейцев, — это всего лишь багаж, который передали предки и который сильно уменьшился и скоро исчезнет. А вообще-то, они сатанисты, если честно. Если парламенты такие инициативы принимают, тогда о чем мы говорим? Демократически избранные представители народа, парламентской демократии, представительной демократии, от лица народа говорят о Христе молчать. А кто закрывает рот говорящему о Христе, кроме того, который восстал на Христа еще прежде воплощения?
— Я напомню, что католики считают Православную церковь старшим братом: православный может быть крестным отцом католика. И нас называют ортодоксами, то есть теми, кто соблюдает слово Божье во всей его полноте.
И получается, что мы не можем быть равнодушными к тому, что происходит в Европе. А происходит следующее: допустим, в деревушке Жестэ в центральной Франции собираются жители коммуны и принимают решение о сносе храма XVI века ввиду того, что в храм могут поместиться около тысячи прихожан, а зачем деревушке тысяча человек прихожан, если это небольшая деревня? Давайте мы его снесем, кирпич используем на всякие коммунальные нужды. Ничего страшного, так и должно быть.
Или церковь святой Риты, находящаяся в центре Парижа, которая была закрыта и теперь подлежит сносу. Когда священник лег крестом перед алтарем, его французские омоновцы за ноги вытащили из храма прямо в облачении и бросили на паперти.
Привожу третий, вопиющий случай. Священник деревушки в Нормандии, недалеко от Руана, подвергся нападению двух мусульман, молодых выродков 18 лет, которые перед алтарем во время службы после того, как произошла самая святая часть литургии, перерезали ему горло. Самое страшное и вопиющее, что оба были отпущены на поруки спустя месяц после совершения злодеяния, потому что они дескать дети, и они раскаялись.
Что вы думаете по поводу позиций правых партий Франции, тем более что Франция раньше считалась в западной католической традиции старшей дочерью Господа на той территории?
— То, что вы рассказываете, просто катастрофично. Если это имеет тенденцию, входит в рамки некоего исторического тренда, тогда мы услышим очень много. Или не услышим, потому что нам не скажут об этом, потому что это не есть новость: ну, убили попа какого-то французского, разрушили какую-то церковь — подумаешь. Они же об этом даже не говорят, у них избирательный подход к информации.
Если это будет так, то французы опять будут страдать за Иисуса Христа, как это было во времена французской буржуазной революции конца XVIII века. Потом массово приезжали к нам, бежали от гильотины дворяне, бежали от гильотины священники или поднимали восстание на том же севере Франции. Не знаю, что будет.
— Если взять западноевропейских церковных клириков, то еще сильно одно выражение, оно, в частности, выражается через орден "Опус Деи", то есть "Дело Господне" — орден, который существует в Ватикане. "Опус Деи", отвечающий во многом за проблемные вопросы, за вопрос церковного возрождения, за попытку вернуть чистоту христианской религии на территории Европы, постоянно призывает в лице своих представителей заимствовать опыт православных, брать опыт исихастов на вооружение и стремиться к тому, что, с их точки зрения, сумело дать век соборов в современной России.
Век соборов — это когда в средневековой Европе храмы возводились везде, это продолжалось несколько столетий. Так вот, западные европейцы считают, что у нас сейчас Век соборов, когда вдруг неожиданно среди постсоветской пустыни появилось несчетное количество храмов. Они говорят: "Мы тоже будем способны на это. Но мы это сумеем сделать, только если мы тоже станем православными по духу". Как вы считаете, это возможно?
— Я бы очень хотел этого. Я, вообще, отношусь к католикам дифференциально. Я понимаю, что они очень разные. Вне всякого сомнения, среди католиков есть огромное количество людей, которые любят православную веру, но они не виноваты, что родились в Испании или Италии. Они любят православную икону, любят православную книгу. Они с любовью приезжают сюда, они ходят здесь с открытым ртом.
Я думаю, что это вполне возможно в том смысле, что мало ли чудес мы видели на своем веку? Мы вообще живем в эпоху чуда. Вот эта эпоха второго крещения Руси, обновления веры и умножения паствы — это же чудо настоящее. Кто бы мог подумать, что такое будет? То есть это чудо, и я надеюсь на то чудо, на которое вы намекнули.
А почему бы нет? Почему бы католическому миру, нашим братьям-христианам, не полюбить доброталюбие или Серафима Саровского? Почему бы им с нами не пропеть акафист Божьей Матери на нашем или на другом языке?
Россия вступила в какую-то очень важную историческую полосу. Для всех людей, которые имеют уши, глаза, голову и сердце в груди, очевидно, что Россия вступила в какую-то странную полосу всемирной ответственности. То есть Россия отвечает, по сути, за весь мир, потому что мир живет верой. Без веры мир жить не должен и не будет. Как только вера замрет в мире, мир потеряет всякую ценность, он будет стерт и уничтожен.
Беседовал Александр Артамонов
Подготовила к публикации Мария Сныткова