Сегодняшнее поколение школьников лучше или хуже предыдущих? Снизился ли уровень подготовки в школах, или она лишь стала неравномерной по сравнению с временами СССР? Стоит ли вернуть обратно выпускные экзамены, которые сегодня заменяет ЕГЭ? О проблемах школьного образования Pravda.Ru рассказала директор московской школы №117 Ирина Бабурина.
— Нам регулярно рассказывают в новостях о каких-то диких историях с участием подростков, и складывается мнение, что мы такими не были. Что вы скажете на это как педагог с огромным стажем? Действительно ли поколения школьников так принципиально меняются?
— Дети не стали хуже. Может быть, они стали лучше, но хуже они точно не стали. Знаете, в самом начале своей педагогической карьеры директора школы я половину рабочего времени проводила в детской комнате милиции, или в отделениях милиции, откуда вызволяла своих не всегда адекватных учеников. И это было связано прежде всего с тем, что в те годы, кроме школы, практически не было системы дополнительного образования.
Я вам могу честно сказать, что за последние четыре года я ни разу не была ни в комиссии по делам несовершеннолетних, ни в отделениях милиции. У нас с ними теперь только творческое сотрудничество в плане организации профилактической работы. В воспитательном плане, на мой взгляд, произошло большое изменение. За последнее время у нас практически не было случаев воровства, не говоря уже о чем-то более серьезном. Поэтому я считаю, что говорить, что сегодня дети стали хуже, чем были, ни в коем случае нельзя. Они стали другими.
Сегодня изменилось информационное поле, в котором живут наши дети. Мы его себе даже представить не могли еще 15-20 лет назад. Я смотрю на наших детей, мы проводим очень много интересных воспитательных мероприятий, театральные постановки, различного рода фестивали. Конечно, не все безоблачно, но сказать, что дети стали жестокими или хуже образованными, я не могу. У нас даже ни в одном нашем школьном здании никто не курит. То есть у нас это не модно, некрасиво и вообще запрещено.
— Сейчас много жалоб на то, что падает уровень преподавания в школах, уровень обучения. Как вы считаете, школьное образование стало лучше, хуже или осталось на том же уровне?
— Судя по тому, как дети сдают экзамены, ЕГЭ в 11-х классах, как они сдают аттестацию в девятых классах, судя по тем независимым диагностикам, которые проводятся учителями другого предмета в присутствии независимых наблюдателей, я могу сказать, что в нашей школе достаточно высокий уровень образования. Наверное, есть какие-то районы и регионы, где достаточно сложный контингент детей. Это в том числе дети нерусских национальностей, для которых русский язык не родной.
С другой стороны, в нашей школе учились представители 38 национальностей. У нас даже существует музей национального костюма. Ребята сами предложили, и он уже несколько лет действует. У меня были классы, когда там было всего пять-шесть русских фамилий. Но за все годы у нас ни разу не было ни одной проблемы на национальной почве. Как здоровый человек не чувствует свой позвоночник, так и здоровая нация не чувствует своей национальной принадлежности.
— А кадровый голод вы не ощущаете? Как в стране идет подготовка педагогов?
— У нас в Москве, благодаря работе московского правительства, заработная плата учителей достойная. Средняя заработная плата учителя в Москве — порядка 70 тысяч. В некоторых школах она выше. В частности, в моей она достигает где-то 80 тысяч (хотя, вы понимаете, что средняя зарплата — это как средняя температура в больнице). Это позволяет привлекать хорошие кадры.
Если сегодня учитель хочет получать нормальную, хорошую зарплату, есть очень много всяких стимулирующих моментов, которые ему позволят ее получить. Это и ведение дополнительных часов по предмету, это и дети-победители Олимпиад всероссийских, муниципальных, региональных. Я уже не говорю о том, какая нагрузка. Средняя нагрузка, скажем, в нашей школе — это 22-23 часа. Это не маленькая, но и не очень большая нагрузка.
Поскольку сегодня введено подушевое финансирование, каждый ребенок, приходя в школу, приносит государственные деньги. И в Москве это очень приличные деньги. Все отделения, которые входят в состав нашей школы, работают в основном школьном здании, к которому были присоединены наши школы. По проекту это 750 детей, а у нас там 900 в каждом школьном здании.
В условиях сегодняшнего дня, когда в Москве практически из двух тысяч школ осталось порядка 700, и мы стали большим школьным комплексом. В состав нашей школы входят сейчас семь дошкольных учреждений и четыре образовательных школы. Мы стали единым школьным комплексом, в составе которого около 4200 детей.
Мы имеем возможность, во-первых, достойную зарплату людям платить и стимулировать их работу, во-вторых, материально обеспечивать процесс. У нас в кабинетах смарт-доски, учителя имеют все необходимое для работы с электронными журналами, с дневниками, имеют соответственную лабораторную базу. То есть дети нам принесли деньги, мы их осваиваем.
Кстати, сейчас в Москву из регионов, где, к сожалению, зарплата учителя в разы отличается от московской, приезжают очень талантливые люди. Мы, например, в этом учебном году приняли пять учителей-предметников, которые в своих регионах стали учителями года. Так что обучение у нас на уровне, и сейчас много выпускников наших школ поступает в очень престижные вузы страны.
Особенно приятно, что много детей стало поступать в технические вузы: в МГТУ имени Баумана, Физтех, МИФИ. В последние годы это около 15 процентов детей из общего потока. Конечно, пока лидируют гуманитарные направления, пока все хотят быть юристами, экономистами, но уже начинаются подвижки в эту сторону. И еще в сторону биоинженерии, медицины…
— В чем вы видите плюсы технического образования и того, что молодежь идет именно в эти сферы?
— Мы должны думать, что будет завтра. Не все же только покупать и продавать, надо и самим что-то производить. А чтобы самим что-то производить, надо создавать рабочие места, надо воспитывать инженеров. Поэтому сегодня в Москве используется вся возможная база для того, чтобы развивать детский потенциал. Уже чуть ли не с детского сада мы начинаем у детей в игровых формах развивать технические навыки, прививать интерес к математике, к физике и т. д.
— Как вы относитесь к возвращению в школу астрономии?
— Очень хорошо. Мы факультативно в своей школе проводим этот предмет. Непонятно, почему его убрали из программы? Дети должны знать об устройстве Солнечной системы. Скажу как историк, это все равно, что эпоху Возрождения убрать из курса истории. Мы сегодня космонавтику развиваем на таком уровне, — и этого не знать! Все наши великие ученые начинали с этого. Так что астрономия — предмет, необходимый для развития детей.
— Нужно ли вводить военно-патриотическое воспитание в школах?
— В нормальных школах это направление никогда не уходило из воспитательной работы. Невозможно получить нормальное образование без воспитания. Если ребенок не знает устоев своей семьи, если ребенок не знает о своей родине, об ее истории, — мы неизвестно кого вырастим.
Но важно, чтобы это шло через сердце, а не как обязаловка. Акция "Бессмертный полк", которая подняла миллионы людей, очень ярко показала, что военно-патриотическое воспитание и для наших детей, и для всего народа, как было, так и остается очень важным. Надо только дать ему грамотное направление. Просто приглашать представителей какой-то военной профессии, которые не умеют наладить контакт с детьми, и заставить школьников слушать их выступления, — это, конечно, неправильно. Но есть же другие формы — когда ты на основе своей семьи, дедов, прадедов, узнаешь, как досталась эта Победа — это очень здорово и грамотно. Мне очень приятно, что акция не стала единичной, что это стало одним из серьезнейших направлений работы многих структур, прежде всего школ.
Когда дети сами приходят, когда однажды учитель пришел и сказал, что должен съездить на малую родину, чтобы собрать фотографии своих родственников, которые погибли, — это трогает до слез. Мы заказывали портреты через полиграфический комбинат, чтобы это было красиво, чтобы сохранилось надолго. Говорили, что якобы где-то портреты ветеранов были заброшены потом. В это невозможно поверить, зная отношение людей! Мы целый музей собираемся делать.
Если ты не можешь гордиться за свою семью, за свой город, как ты сможешь гордиться своей страной? Патриотизм начинается с малого. И спасибо Ольге Юрьевне Васильевой, которая в числе своих приоритетов в работе ставит этот вопрос.
— По поводу акции "Бессмертный полк". Как вы считаете, что такое произошло в последние годы со страной, ведь в 1990-е такого, вроде бы, не было? Никто особо не интересовался такими темами. Почему вся страна вдруг поднялась?
— Для меня 1990-е годы прошли как в тумане. Это было очень непростое время, когда учителям не выплачивали зарплату. Я помню, как в то время мы были со школьниками в поездке по приглашению одной из школ США. Там все время задавали вопросы: сколько вы получаете, сколько получают учителя? Когда узнали о моей зарплате (она составляла в 1992 году 85 долларов), удивились. Со школьниками мы свободно общались, и я спросила: "Кого из великих русских писателей вы знаете?" Они никого назвать не могли. Я говорю: "А можете назвать великих американских писателей?" Знаете, и на этот вопрос никто не ответил. Тогда я спросила: "Кто такой О'Генри, вы наверное, знаете? А где он похоронен?" Дело в том, что это было как раз Эшвилле, городе, где находится его могила. И все равно никто не ответил.
Правда, потом американский директор задал нашим детям вопросы о писателях. Ну, тут они сумели проявить себя. Один из учителей спросил про Стейнбека… Я к тому, что образование в России на очень высоком уровне. Я много ездила по миру, интересовалась. В Китае, в Финляндии заимствовали и развивали многие наши наработки.
В 1990-е годы у нас был своего рода НЭП — все продаем, все покупаем. А уже с 2000-х люди стали немного по-другому смотреть. Приходит осознание, что мы что-то теряем, если не начнем заниматься своим будущим. Тот, кто экономит на школах, потом будет терять деньги на тюрьмах, это еще Бисмарк сказал.
Время от времени, когда я захожу в интернет, мне иногда бывает грустно, что сохраняется озлобленность, жестокость по отношению к очень многим вещам, сопротивление начаткам всего хорошего. Но все равно, мне кажется, ростки доброго, хорошего начинают развиваться, распрямляться. И самое главное, мы должны развивать это в детях. А дети у нас действительно хорошие, умные. Хотя и проблемы есть…
— Вы упомянули Стейнбека. Я понимаю, что его не проходят в школе, это более взрослый автор, но интересно, ваши школьники ответили на вопрос?
— Да, конечно. Это был 1992 год, тогда дети больше читали. И те, кто был в составе делегации, конечно, были подготовлены в этом плане. В СССР Стейнбека знали хорошо. Сегодня я сомневаюсь, что кто-нибудь сможет ответить. Ну, во всяком случае, сегодняшние дети моей школы знают, кто написал драму "На охоте", "Вишневый сад", "Накануне" и "Войну и мир". Хотя, как обычно, кто-то читает только "Войну", кто-то "Мир".
— Критики ЕГЭ призывают в принципе отказаться от этой системы и вернуться к старой. Но, как мы знаем, у старой тоже были недостатки, один из которых — субъективизм в оценке знаний ученика. Как вы считаете, нужно совершенствовать тестовую систему? Или надо от нее в принципе отказаться?
— По Гегелю, раз есть белое, то есть черное, а если есть хорошее, есть плохое. Наша школа была первой, кто стал проводить на базе нашей школы ЕГЭ, и я имела возможности исследовать КИМы — контрольно-измерительные материалы.
Они, конечно, теперь более грамотно составлены, кроме того, сейчас вводится устная часть. Я это приветствую, потому что ЕГЭ привел к определенному натаскиванию, к тому, что дети перестали говорить. Нормальная, образная, грамотная речь сегодня крайне сложна. В классе 30 человек, даже на уроках истории, литературы учить детей образно говорить — это крайне сложно. А тут мы еще должны к ЕГЭ готовиться.
Но что касается субъективизма в плане проведения предыдущих экзаменов, выпускных в школах, то переход к ЕГЭ освободил учителей от серьезной экзаменационной работы. Мы экзамен проводили с 9:00 и до 17:00. Для экзаменационной комиссии это была очень серьезная нагрузка — это раз. Во-вторых, что касается субъективизма, экзамен принимал не один учитель. В экзаменационной комиссии должно было быть не менее пяти человек, поэтому не могу сказать, что были любимчики, у нас такого не было.
Кроме того, не надо думать, что человеческий фактор всегда действует негативно. Я вспоминаю, когда я принимала экзамен у одного ребенка, он пришел с температурой 39. Он мог бы пересдать в другое время, это было разрешено, но тогда он не успевал попасть в поток для сдачи экзаменов в МГУ. И, конечно, он был в плохом состоянии, а учился всегда прекрасно, на одни пятерки. Как вы думаете, учителя могли ему поставить "тройку"? Нет, конечно, даже если он что-то неграмотно ответил. А в случае с ЕГЭ ребенок получил бы ту отметку, на которую ответил.
Кроме того, в экзамене есть много психологических моментов. Например, эффект чистого листа, когда ребенок открывает вопрос — и все, ступор наступает. В общем, вопрос об ЕГЭ неоднозначный, я не могу односложно сказать, что я "за" или "против". Есть и плюсы, и минусы, и надо грамотно подходить к этому.
— Есть ли какие-то общие рекомендации родителям, которые вы могли бы озвучить: как воспитывать детей, как ориентировать их на школьное обучение?
— Рекомендация одна: детей любить и детьми заниматься. Я все время повторяю родителям, что воспитание детей — это очень большой труд. Если родители не живут жизнью своих детей, не знают их друзей, не знают, чем они увлекаются, они рискуют потерять своих детей.
Я, к сожалению, часто с этим сталкиваюсь, потому что сегодня, в эпоху интернета, дети достаточно одиноки. Им нужно внимание, им нужна сопричастность. А вместо этого очень часто родители, когда приходят ко мне, говорят: "Вы знаете, а мы работаем". Что вы говорите?! А зачем вы их тогда рожали?
Проводя родительские собрания, я говорю: "Если ребенку некомфортно в школе, если его кто-то обижает, если какие-то проблемы с учителем, нельзя это спускать на тормозах. Идите и разбирайтесь! Вы — единственный человек, кто защитит вашего ребенка".
Мое педагогическое кредо — ребенок должен с удовольствием бежать в школу и с не меньшим удовольствием уходить из школы домой, к родителям. Если это равновесие будет соблюдено, мы воспитаем счастливое поколение.
Беседовала Ольга Таболина
Подготовила к публикации Мария Сныткова