Исполком Международного олимпийского комитета (МОК) полностью передал полномочия о допуске российских спортсменов и команд на Олимпиаду международным федерациям, фактически самоустранившись от решения вопроса. Это значит, что "хвост собаке будут рубить по частям", тема будет муссироваться и дальше, и наша страна еще услышит массу обвинений.
Пьер де Кубертен, французский историк и первый президент МОК, возродивший в 1896 году Олимпийские игры, верил, что Олимпиады помогают сохранять мир на планете. "Ты устанавливаешь хорошие, добрые, дружественные отношения между народами… Ты — источник благородного, мирного, дружеского соревнования. Ты собираешь молодость — наше будущее, нашу надежду — под свои мирные знамена. О спорт! Ты — мир!", — утверждал он в своей "Оде спорту". Что бы сказал Пьер де Кубертен теперь, глядя на допинговые склоки?
Международные действия вокруг России — от санкций и военных учений на границе до содержания песенок Евровидения и решений Нобелевского комитета — носят черты монотонной травли, причем рассчитанной на западную аудиторию. Нельзя не посочувствовать российским певцам, писателям и спортсменам, обоснованно надеявшимся на международное признание, но они — только первые жертвы этого процесса.
В 2003 году правозащитная организация Indict потребовала у МОК отстранения от Олимпийских игр сборной Ирака. Причина — пытки спортсменов, которые вроде как практиковал сын Саддама Хусейна Удай. "Мы считаем, что до смерти были замучены 50 спортсменов, и что все убийства связаны с Удаем", — заявил тогда прессе Чарльз Форрест, исполнительный директор Indict. Правда, Русская служба Би-би-си утверждала, что организация на три четверти финансируется конгрессом США. Guardian тогда же незамысловато указывала, что Indict финансировалась госдепом, но это как-то затерялось на фоне громких разоблачений режима Хусейна.
В нужный момент организация прогремела по всем СМИ, сейчас ее не видно и не слышно — как будто никогда не было. Она выполнила свою функцию — уверила западного обывателя, что вмешиваться в дела Ирака можно и нужно. Доказательств мы так и не дождались. В том же году началось вторжение в Ирак, навсегда сделавшее неактуальной проблему пыток спортсменов — благодаря ИГ (группировка запрещена в России), нищете и каждодневным кровавым терактам. До доклада Чилкота оставалось 13 лет…
С тех пор некоторые извинились, некоторые пали жертвой ненависти мигрантов, а большинство так и продолжает смаковать жвачку разоблачений: установили, например, у российского посольства в Лондоне ящик "для возвращения медалей". Сами-то Ираку ничего не хотите вернуть, господа?
Наконец, есть несколько вещей, которые стоит понимать касательно допинга.
В регулировании деятельности своего организма посредством различных химических веществ нет ничего постыдного или предосудительного. Особенно, учитывая, что самой природой они только так и регулируются по большей части. Нет ничего высокоморального в намеренном отказе от пользовании плодами научно-технического прогресса и архаичном цеплянии за прадедовские обычаи, обычно к тому же еще и весьма фантастически представляемые.
Скажем, можно нанять себе личного врача-диетолога, чтобы он составил полноценную диету, и тратить кучу денег и времени на следование ей. Но гораздо проще и ничуть не менее полезно для здоровья проглотить таблетку мультивитаминов из копеечной бутылочки. Можно месяц жить в барокамере или на Пике Победы, чтобы повысить себе уровень гемоглобина, а можно добиться того же эффекта за полчаса. Можно стучать топором по шлему и грызть край щита, чтобы ввести себя в боевой экстаз. А можно просто вколоть себе ампулу "озверина", и это будет куда менее опасно для здоровья. Для зубов, в частности.
Истерическая боязнь допингов есть суеверие того же порядка, что и нежелание принимать "эту новомодную химию" в качестве лекарства — с сопутствующими походами к бабкам-знахаркам, лечащим "естественным и натуральным" заячьим пометом. Собственно, это одно и то же явление. Просто когда человек болен, у него чаще включается инстинкт самосохранения, помогающий осознать иррациональность таких верований. А когда он "всего лишь" хочет расширить свои физические возможности, — это выглядит подозрительно.
В принципе, то, что погоня за рекордами побуждает к неумеренному потреблению химии, прискорбно. Но это общая тенденция. До тех пор, пока в этой сфере крутятся огромные капиталы, рекорды будут на первом месте, а здоровье спортсменов — на десятом. Профессиональные спортсмены будут потреблять не столько, сколько хочется и полезно, а по максимуму, спортивные организации же будут подталкивать их к этому и покрывать. Это проблема не химии в спорте как таковой, а экономической системы, которая в этом аспекте что в России, что в США, что в Нигерии, одинакова.
В остальном представление, что использование допингов разрушает организм спортсмена, превращая его в ходячую развалину, — чистой воды рационализация суеверия. Оно не основано ни на каких реальных фактах, если мы говорим об использовании допинга, как о социальной практике, а не о теоретической возможности отравиться тем или иным препаратом. Теоретически, при должной сноровке отравиться можно даже чаем.
Существует ряд неолимпийских видов спорта, от культуризма до альпинизма, где химические стимуляторы применяются открыто, систематически и массово. И ничего, процент калек там ничуть не выше, чем в легкой атлетике. По личному опыту, я бы даже сказал, что знакомые мне альпинисты здоровее, чем легкоатлеты. А то, что у некоторых не хватает пальцев на руках-ногах, — так это как раз следствие недостаточного использования ими химии.
Поскольку само понятие допинга суть суеверие, то не стоит ожидать тут ни четких формулировок, ни рационального поведения, ни какого бы то ни было баланса. Суеверие развивается по законам развития суеверий.
Скажем, что это такое вообще "допинг", каждый понимает в соответствии с тараканами в собственной голове, их породой и популяцией. Для кого-то белковый концентрат — это страшный допинг, ведущий к немедленной слепоте. А кто-то отказывается признавать препарат допингом, если его можно свободно (или даже по рецепту) купить в аптеке. Если вы думаете, что уж профессиональные-то организации по борьбе с допингом имеют четкие и однозначные определения, то вы ошибаетесь. Все эти антидопинговые организации точно так же действуют в соответствии с тараканами в голове и интересами руководства. Соответственно, споры на тему того, все или не все спортсмены в мире используют допинг, — беспредметны. Для произвольной группы спортсменов всегда можно дать такое определение допинга, чтобы указанные спортсмены употребляли или не употребляли допинг, по выбору. Невозможен содержательный диспут по поводу сравнительных достоинств тараканов в голове диспутирующих.
По интернету гуляет статья C. Яковлева с длинным перечнем грехов против научной добросовестности, совершенных ВАДА и комиссией Макларена. Тут и отсутствие контрольной группы при анализах, и сомнительные с точки зрения химии методы самих анализов, и произвольный выбор объектов для "случайного" анализа, и ссылки на анонимные источники, и отсутствие каких-либо вообще объяснений по ключевым пунктам обвинения, и взаимоисключающие параграфы, и бессмысленные обвинительные реплики (вроде "отсутствия ДНК в моче"). И мораль — совершенно невозможно, чтобы они всерьез гнали такую туфту. Так вот, увы, но все это — вполне типичный уровень "антидопинговой науки", где "научные доказательства" обычно были не более чем предлогом начать дипломатический торг. А тут то ли пошли ва-банк, то ли не сошлись в цене, оно и вылезло на публику.
Многие граждане представляют "анализы на допинг" весьма прямолинейно — дескать, спортсмены глотают некие волшебные таблетки с магическими, не существующими в дикой природе веществами, а потом именно эти вещества обнаруживают или не обнаруживают в моче и крови тестируемых. Наиболее типичным является совершенно другой сценарий. В качестве допинга в большинстве случаев используется вещество, которое уже является неотъемлемой частью человеческого метаболизма (возможно, с каким-нибудь транспортным прибамбасом, помогающим доставить его в нужное место), или близкое ему до неразличимости. Что логично — почему бы организму правильно реагировать на совершенно чуждое ему соединение? И в качестве "доказательства допинга" в таком случае принимается "ненормально большое" количество того или иного гормона. Что такое "нормальное количество", при этом высчитывается из трех с половиной примеров, обычно без особых попыток учесть индивидуальные, национальные и расовые различия.
Отдельно надо сказать про избирательность анализа. Он определяет именно то вещество, которое запрещено, а не какое-нибудь, на него чем-то (тремя атомами на краю стоатомной молекулы, например) похожее. Причем, что интересно, неоднозначности тут разрешаются не химически, а административно. Если оказывается, что "тест" реагирует не только на "допинг", но и на какое-нибудь совершенно постороннее лекарство или пищевую добавку, дело обычно кончается вовсе не исправлением теста, а запрещением постороннего лекарства. Потому список запрещенных препаратов ВАДА в пять раз длиннее списка запрещенных препаратов американской НХЛ.
История с мельдонием интересна еще и вот в каком ключе. Спортсменам отказали в праве использовать массовое, широко употребляемое в аналогичных ситуациях простыми гражданами средство. Средство, специально предназначенное для поддержания и сохранения здоровья при опасных физических нагрузках. То есть спортсмены, во имя борьбы с допингом, которая номинально ведется в целях сохранения их здоровья, целенаправленно поставлены в ситуацию повышенного, по сравнению с обычными гражданами, риска для их здоровья. Случай далеко не первый, но еще один хороший повод задуматься, все ли так уж хорошо в этом дурдоме.