Недавно в прямом эфире видеоканала Pravda.Ru побывал известный судебно-медицинский эксперт Эдуард Туманов. Cпециалист рассказывает об основных проблемах судебной медицины, о причинах роста числа педофилов и сексуальных преступлений в отношении детей, а также о том, каким образом и по каким причинам приходят в профессии судмедэксперта и патологоанатома.
— Как люди приходят в вашу профессию? Как вы пришли в эту профессию?
— Когда я поступал в медицинский институт (тогда еще не было медицинских университетов), то о профессии судебно-медицинской экспертизы я даже и не знал. Я хотел быть врачом, но еще не определился какой специализации. Я знал только те профессии, которые на слуху у всех у нас.
— А пирожки прям в морге ели?
- Нет, это только перед подружками из педагогических вузов, чтобы потрясти их воображение. На самом деле никто ничего такого не делает. Есть стандартные байки, которые студенты-медики старательно поддерживают. Смотришь на блеск в глазах… А чем больше девушка верит тебе, тем больше хочется ей рассказать подробности.
Грешен, когда мне было 19 лет, я тоже такое рассказывал. На третьем курсе шла программа по патологической анатомии. Когда я первый раз переступил порог секционного зала, то выскочил буквально секунд через десять. И я понял, кем я никогда не буду.
Но система занятий в медицинском институте достаточно суровая, непосещение засчитывается как прогул, а прогулы надо отрабатывать в любом случае. Поэтому переступил, пошел. И когда закончился цикл занятий по патологичской анатомии, я как бы понял, что чаша сия меня миновала, идем дальше, будем хирургом. А на пятом курсе начался цикл судебной медицины. У нас настолько интересно читали лекции и проводили практические занятия по судебной медицине, что 2/3 группы захотели стать судебными медиками. Забыли про все остальное.
— Что вас привлекало? Что вам такого сказали, что почти вся группа пошла на судебную медицину?
— Этого не передашь. Это цикл в 12 дней. Двенадцать дней таких историй, что мы решили: там самые умные преподаватели, они знают больше всех, всеобъемлющие знания, глубина. Действительно, судебный медик вынужден знать практически всю медицину. Кардиолог может себе позволить знать только болезни сердечно-сосудистой системы и постольку-поскольку знать все остальное, дерматолог может знать болезни кожи, остальное он может как бы пропустить. А нам приходится работать с абсолютно всеми диагнозами.
— У вас нет специализации?
— Есть, но она очень условная. Есть медики-криминалисты, есть общие танатологи, есть гистологи, но по сути у нас полная взаимозаменяемость.
— Судмедэксперт — это такая болезнь?
— Судебно-медицинская экспертиза изначально создана для криминала. И наша подготовка настроена на криминал: мы должны знать механизм формирования разного рода повреждений, в каких условиях и как разрушается каждая косточка человеческого скелета, по характеру перелома должны определить, какое было воздействие, с какой силой и откуда, и так далее, и так далее, и так далее. По характеру огнестрельного ранения мы должны определить, с какого расстояния стреляли, приблизительно калибр, положение тела в момент нанесения повреждения. Это только малая часть вопросов.
Согласно законодательству судебно-медицинское исследование назначается для установления причины смерти. Предполагается подозрение на насильственную смерть, но не факт, что она действительно насильственная. Человек мог внезапно умереть от инфаркта миокарда, гипергликемической комы, недостаточного мозгового кровообращения. Все это нужно уметь диагностировать. Это с одной стороны. Но умершие, это не все. Значительный объем работы у нас занимает исследование живых лиц: установление характера и тяжести телесных повреждений.
— Есть вопрос от зрителей. — Могут быть сердечные болезни, которые есть, но никак не проявляются?
— Есть болезни, которые не проявляются до определенного возраста. Некоторые болезни начинают прогрессировать в пубертатный период, некоторые, наоборот, заканчиваются. У детей — четкие возрастные детерминанты развития. У взрослого человека организм стабилен, пока не начнется инволюция. Его физические, физиологические нормы константны. А у детей они новые каждый день по большому счету. Дети стремительно растут, стремительно меняются, и тут я склоняю голову перед педиатрами.
Настоящему педиатру, помимо значительных душевных качеств, как ни в какой другой медицинской специальности, надо помнить огромное количество возрастных норм. И вообще он должен интуитивно чувствовать ребенка. Ведь ребенок либо вообще еще не умеет говорить, либо не понимает, что его спрашивают, либо не понимает, что говорить, поэтому одновременно либо аггравирует, либо симулирует, либо десимулирует, лишь бы поскорей уйти от врача. Тут великое искусство. Педиатры — самые величайшие из всех врачей!
— Вам приходилось сталкиваться с сексуальными преступлениями? Их в последнее время стало больше?
— Большая часть индуцированных историй. У нас появляется мода: называть Дом правительства Белым домом. Ну, нет у нас Белого дома, он — в США, в Вашингтоне. Многие наши журналисты пытаются сказать четырехзвездный генерал на наших генерал-полковников, но у нас таких нет — это в Америке, а не у нас. Вот мы и грустим, что нет у нас таких потрясений, как там. Ну мало у нас педофилов. Вот там жизнь бурлит, а у нас как-то тихо, поэтому давайте раскручивать тему.
У нас общество немножко другое, у нас мораль другая, у нас педофилов меньше. Выродки всегда были и есть. В нашем обществе по соотношению к населению их меньше. А многим журналистам хочется показать что-то, молодым следователям показать что-то хочется. Вот и начинают в ряде случаев на пустом месте раздувать такие дела. Эксперты не решают было изнасилование, либо было по любви. Да и "некоторые любят погорячее".
— Мужчины часто находятся в уязвимой ситуации. А если это произошло давно? Вы уже ничего не можете сделать? Это психологи определяют?
— Психологи — это не врачи. Психологи не заканчивают медицинский институт. Они в буквальном смысле — не врачи. Были истории, когда мужчину посадили только на основании показаний психолога. А потом оказалось, что эта женщина-психолог ненавидит мужчин. Что ей самой нужен психотерапевт. Видите, нельзя верить и играть в одни ворота. Нам надо все пощупать, посмотреть, перепроверить. Только тогда могут быть сделаны четкие выводы. А какие объективные доказательные методы у психологов? Если мы соберем трех психологов, будет четыре мнения.
— Эдуард Викторович, вам нравится ваша профессия?
— Очень. Я 20 лет в профессии, и еще не было секунды, чтобы я пожалел, что я в нее пришел. Вообще, кто идет учиться на медика, у них глаза горят: я буду врачом, я буду лечить людей, вот они у меня будут выздоравливать. И у врача такой эмоциональный подъем, когда правильно поставлен диагноз, твое лечение пошло. Никакой прыжок с парашютом такого подъема не даст.
Врачи — это подвижники. Студенты к третьему курсу начинают понимать, какая у будет работа и зарплата, но все равно учатся. Учатся не по инерции, а потому, что уже прониклись этой профессией. И уходят из медицины, на самом деле, единицы. Чтобы хотеть стать врачом, нужна и определенная доля энтузиазма и авантюризма.
Беседовала Инна Новикова
Читайте также: