Неважно, кто выиграл бой, важно, что показали по телевизору, - так кратко можно изложить принцип современных информационных войн, сопровождающих вооруженные конфликты. О природе и законах таких психологических приемов беседуют директор Научно-исследовательского института социального антропогенеза Олег Чагин и генерал-майор ФСБ Александр Михайлов. Pravda.Ru представляет новый проект — "Конспиративная квартира".
— Сегодня мы обсуждаем проблему, которая в последнее время вызывает много споров не только в политической среде, в среде медиаструктур, но и в обществе — информационная война. Вы занимаетесь проблемой информационной войны на уровне подсознания в большей степени, на уровне определенных процессов, происходящих в организме каждого человека. Какая связь может быть между химическими и биологическими процессами человека и информационной войной?
— Самая прямая. У мозга есть несколько уровней развития. И каждая стадия развития мозга — это уровень информационной, психологической войны. Но сначала договоримся о терминах — информационная, психологическая война — это определения, принятые на Западе. У нас механизм воздействия на сознание другого человека всегда называли воспитанием. И здесь методики воспитания, методики войны информационной — это принципиально разные подходы. И нам нужно определиться. Если мы говорим об информационной войне, то мы говорим об агрессии по отношению к нам. Если мы говорим о воспитании, то мы говорим о культуре. Это принципиально разные подходы.
Естественно, на Западе, используют методы, которые понятны им. Для нас эти методы не понятны. Они иногда чересчур заумные. А в основе лежат две разных организации мозговой деятельности. Ориентированная на воспитание, культуру и ориентированная на агрессию, на распространение своего влияния извне не с целью воспитания или улучшения жизни. Вот здесь главное различие и точка противодействия в информационных войнах.
Читайте также: Олег Чагин: Школа штампует неполноценных
— Я не случайно сказал, что сегодня эта проблема серьезно волнует, естественно в связи с событиями в Украине, и их интерпретацией в мире, где мы пытаемся объяснить позицию России. Но самое главное другое, мне кажется, в последнее время активизация обсуждения проблем информационной войны базируется не только на какой-то объективной реальности, но и стремлении определенных персон застолбить свое место как видных теоретиков этой информационной войны. Возвращаясь к Украине, я хотел бы заметить, что темы, которые вы обозначили, агрессия и воспитание, сегодня очень тесно переплелись. Сегодня толпа, создав агрессивный фон, формирует элементы воспитания внутри себя. И наши попытки рассказать о истории Великой Отечественной войны, появлении бандеровщины практически не ложатся на благоприятную почву, потому что ситуация изменилась. И в той воспаленной атмосфере, которая сегодня существует на Украине, действия тех же бандеровцев воспринимаются, как естественные и нормальные.
— Тут вопрос очень сложный. Его однозначно определить трудно. Есть основополагающие принципы, как вот для нас, занимающихся антропологией и антропогенезом. Есть то же самое, две стратегии, уже не только видовые, и психологические и мозговые, а они и эволюционные. Это стратегия адаптации и стратегия развития. Так вот стратегия адаптации — это пользование тем, что уже есть. Это такой, как мы условно называем, женский тип. Здесь и диалекты языка, а не язык. Здесь и территория своя, местечковость, локализация какая-то. И когда люди живут в интересах безопасности своей территории маленькой, когда они ограничивают эту территорию языком, точнее не языком, а диалектом, это говорит о слабой системе, неспособной к развитию.
— То есть на сегодняшний день мы можем полагать, что нынешняя власть на Украине, которая пытается осуществлять такое локальное развитие, ограничить его по языку, по каким-то другим критериям, эта власть по сути своей не способна входить в Европейский Союз именно в силу своей местечковости.
— Это недоразвитость, как культура взаимоотношения с пограничными территориями. То есть такой культуры мы не видим, потому что даже вступление в ЕС у большинства ассоциируется с образом "выгодно выйти замуж", а не прийти с какой-то идеей, принести что-то новое. Но в ЕС своих проблем хватает, чтобы еще и украинские грузить. Русский подход принципиально в этом плане, конечно, отличается по Украине. У нас же нет этой агрессии лимбической, мы, когда начинаем с украинцами говорить на эту тему, там же эмоции начинаются сразу. То есть абсолютно женский подход.
— Ну, здесь эмоции, мне кажется, как форма защитной реакции.
— Да, эмоциональная реакция, то есть с одной стороны агрессия, с другой стороны поза покорности, слезы, истерики, упреки. Парадокс в том, что абсолютно биологические реакции мы видим. Но есть и фактор толпы, майдана, который не стоит снимать со счетов и фармакологическая составляющая в том числе, которая использовалась для определенного состояния.
— Майдан в известной степени, как я себе представляю, настолько неоднороден, что включает в себя и абсолютных романтиков, идущих с самыми светлыми чувствами и желаниями на то или иное сборище, и полярные структуры…
— И специалистов, которые находятся внутри, управляют.
Читайте также: Украина: Убийства не повод говорить правду
— Да. И полярность — это люди, которым все равно, и они под влиянием толпы могут проявлять, как повышенное чувство патриотизма, так и повышенное чувство агрессии по отношению к стране, к тому же обществу и к власти. И мне кажется, что ситуацию мы проиграли в известной степени в период оценки самого Майдана, потому что попытались его рассматривать, подавать в средства массовой информации, как однородную, агрессивную массу, при всем том, что значительная часть, я бы даже сказал, большая часть — это нормальные люди, которых выкинули на улицу обстоятельства.
— Есть такой закон доминанты, сильная доминанта включает в себя слабые, она их притягивает, за счет этого усиливается. Здесь два механизма: если Майдан рассматривать, как доминанту, но локальную доминанту, именно вот в этом месте, потому что через улицу люди живут уже другой жизнью полноценной, нормально ездят на работу, и втягивание в эту доминанту любых структур — это усиление, в том числе тех структур маленьких, когда человек, который играл в рыцарей, в пейнтбол, теперь переносит это в реальность, причем безнаказанно. Тоже фактор. Происходили ведь события из ряда вон… Что значит в сотрудников правоохранительных органов кидать бутылки с зажигательной смесью?
— Как человек много лет прослуживший в разных структурах, я прекрасно понимаю, что президент страны своим устным распоряжением отменил действия всех законов, которые распространяются на систему правоохранительных органов. Если мы посмотрим Закон о милиции той же самой Украины, мы увидим, что там написано "в случае угрозы жизни, здоровью сотрудников милиции и окружающих лиц огонь на поражение открывается без предупреждения". Я понимаю, что если бы, допустим, четко следовали этой логике, то многих последствий можно было бы избежать, и, может быть, ситуация развернулась бы по-другому. Но персонально человек, который, судя по всему, не очень, так сказать, решительный, просто отменил действие этого закона своим личным распоряжением вместе с министром внутренних дел. Но он этим распоряжением усугубил и собственную судьбу, и судьбу своей страны.
— Я думаю, механизмы, которые сработали, в том числе и удержания, и доведения ситуации до какого-то критической точки, до абсурда — это есть не реакция сиюминутная на те действия, а следствие длительной какой-то программы. С чьей стороны? Ответ мы в истории узнаем. Перебить доминанту можно двумя только способами. Либо создать сверхдоминанту, которая ее поглотит, либо раздробить ее на несколько маленьких. И это технология — работа спецслужб.
Читайте также: Война за умы: как укрепить имидж России?
— По поводу раздробления доминанты. Вы обратите внимание, что сейчас происходит именно такое дробление. Вчерашние союзники вдруг на каком-то этапе сразу перешли по разные стороны баррикад. Те же самые лидеры Майдана, которые вошли во власть, сегодня оказались в глубоком конфликте.
Но возвращаюсь к информационной войне. Очень много появилось сейчас теоретиков, которые обсуждают информационную войну, в рамках которой на первое место выдвигается средства массовой информации. Я долгое время этой проблемой занимался, я понимаю, что средства массовой информации в определенных условиях вообще не играют никакой роли, хотим мы того или нет. События в Чеченской республики, Первая война свидетельствуют об этом, до людей в подвалах под бомбежками вообще не доходил информационный поток
— Люди не понимают разницу между агитацией, пропагандой, информационной войной, информационными операциями, психологической войной и так далее. Это вопрос мировоззренческий. Все эти технологии — область внутривидовой борьбы. Межвидовая борьба идет также между двумя стратегиями. Это стратегия адаптации и пользования тем, что есть, паразитирование на этом. И стратегия развития, создание новых структур, необязательно структур материальных, но и общественных, социальных и так далее. И вот этот конфликт мировоззренческий проходит через всю историю. Если новейшую историю брать, XIX, XVII-XIX, XX веков, то это конфликт внутривидовой, а не конфликт между социальными и экономическими системами или передовыми технологиями. На Украине конфликт идет между паразитированием, пользованием и мировоззренческой концепцией развития, которую связывают с русской идеей.
— Когда мы много говорили о русской идее, то я всегда вспоминал слова Екатерины Великой: "Они делают то, что могут, а я делаю то, что хочу". Русская идея в ситуации с Крымом, с Украиной была точно по определению Екатерины.
— По поводу Екатерины, она передала архаическое наше понимание, когда мы знаем, что правы, на нас другие аргументы или факты не действуют. Мы правы и все. Объяснять тут нечего, это русская территория…
— Это тема нашей следующей передачи. Но я хотел бы вернуться к информационной войне, которая сегодня перешла в какую-то фазу. СМИ — не самое эффективное средство информвойн, потому что, мы хотим того или нет, они могут быть блокированы выключением рубильника. Следовательно, мы сегодня должны понять, что дальше делать, потому что оставляем значительную часть людей, симпатизирующих России, в состоянии информационной блокады.
— Мне нравится ваше понимание не принципиального и не доминирующего фактора средств массовой информации. И я хотел бы объединить эту мысль со своим тезисом по архаическому пониманию: желание вернуться в Россию. Желание изменить что-то вот в тех областях, где сейчас происходят, в том числе, вооруженные конфликты. Эти процессы не в сфере информации, потому что по большому счету, нам сегодня предложить Украине или Крыму какого-то принципиально иного мировоззрения или принципиального путя развития возможности нет. А на уровне видовом, общность народа, и понимание, что происходит что-то не то, и что правильнее объединиться с Россией не с целью получения сиюминутной выгоды. Здесь какие-то более глубокие механизмы, и вот эти глубокие механизмы требуют осознания и длительного времени.
Читайте также: Третья мировая уже началась… в соцсетях
— Меня сейчас интересует, ведь мы должны понимать, что, хотим того или нет, эти процессы будут развиваться. И, несмотря на то, что вот вы сказали про вооруженные конфликты, я, честно говоря, особо их не вижу, потому что практически все восставшие сегодня занимают администрации и какие-то государственные учреждения, они по большому счету не переходят ту грань, которая неповиновение отделяет от непосредственно боевых действий. И мне кажется, что в этой ситуации идет потеря качества самого процесса. Я не говорю, что нужно брать оружие и каким-то образом взаимодействовать, но и неадекватность протеста тем действиям, которые сейчас против них будут осуществляться, приведут не только к большой крови, но и к глубокому поражению и, прежде всего, психологическому.
— Я думаю, что одного желания группы лиц пророссийски настроенных, захвативших административное здание и объявивших, что мы хотим, чтоб нас тут объединили, с международной точки зрения, с правовой точки зрения — этого мало. Выдержка, которую нужно демонстрировать в данном случае, оправдана. Хотя желание такое, конечно, помочь братьям всячески понятно, но по критериям информационных войн этого недостаточно.
— Любую информационную войну можно оценивать по ее результатам. То, что произошло в Украине последние месяцы и присоединение Крыма к Российской Федерации — это следствие, может быть не очень удачной, как многие говорят, информационной войны, но тем не менее, результат определяет всю структуру этой войны. И я надеюсь, что в следующих передачах мы эту тему будем еще обсуждать, потому что мне, как специалисту в этой области, очень часто бывает горько смотреть, как появляется большое количество теоретиков, которые никогда не занимались информационной войной, не принимали участие в ее развитии, никогда не отвечали за ее результат, но тем не менее сегодня пытаются влиять на сознание наших людей, рассказывая о том, как плохо Россия вела свою информационную войну.