В ходе расследования ужасающих терактов в Волгограде, опять звучат русские фамилии подозреваемых. И это далеко не первый случай — создается впечатление, что тенденция притока в ваххабитское бандподполье русских становится устойчивой. Какими причинами можно объяснить этот страшный феномен?
Все чаще в криминальных сводках с Северного Кавказа и юга России фигурируют русские фамилии. Казалось бы — это невозможно, это дико. Но это так. Одним из организаторов октябрьского теракта в Волгограде, когда взорвали пассажирский автобус, был этнический русский по имени Дмитрий Соколов.
В истории расследования ужасных терактов последних дней тоже мелькало русское имя. Правда, причастность гражданина Павлова к преступлению пока не установлена, однако само появление русской фамилии в этом деле достаточно симптоматично.
Это, к сожалению, далеко не первые случаи, когда исполнителями терактов оказываются вовсе не этнические мусульмане, а неофиты из русской среды. Знаменитый лидер бандподполья Саид Бурятский, хотя и не был славянином, но родился тоже далеко не в мусульманской среде. Алла Сапрыкина (принявшая впоследствии имя Аминат Курбанова), убившая шейха Афанди с помощью самодельного взрывного устройства… Уже мало кого можно удивить таким явлением, как русский террорист-ваххабит.
Но менее загадочным от частого повторения этот феномен все же не стал. Если с самим происхождением кавказского бандподполья еще есть какая-то ясность, то появление в нем русских (едущих на Кавказ даже из Москвы) — загадка.
Почему в последние годы наметилась явная тенденция по притоку этнических русских в ваххабитское подполье Северного Кавказа?
На этот вопрос "Правды.Ру" ответил Курбанов Руслан Вячеславович, исламовед, старший научный сотрудник Института востоковедения, директор фона "Альтаир":
"Я считаю, что эта проблема очень многослойная и многоплановая. Но то, что сейчас увеличивается количество русских мусульман — это очевидно. И что количество русских увеличивается в рядах боевиков — это точно. Дело в том, что в нашей стране в системе управления межконфессиональными отношениями достаточно сложная и запутанная ситуация. Не сложилось ни при помощи государства, ни без помощи государства в гражданском поле никаких социальных ниш для людей, которые, не принадлежа к мусульманскому этно-культурному полю по рождению, принимают эту религию. Для них нет никаких адаптационных механизмов, нет никаких ниш, в которых они могли бы реализоваться.
Наоборот, их где-то целенаправленно, где-то стихийно маргинализируют. От них отворачиваются близкие, их не принимают СМИ, власти не хотят иметь с ними отношений — они, как прокаженные. Быть русским мусульманином в нашей стране достаточно сложно, потому что общественное отчуждение и порицание иногда превышают всякие разумные пределы. И я не удивляюсь, что многие просто срываются в радикализм. В нашей стране и так большая нетерпимость к мусульманам, а если это русский человек, который принял Ислам, то его начинают воспринимать уже чуть ли не как предателя своей веры и культуры, поэтому многим сложно оставаться в рамках умеренных позиций".
Эксперт отметил, что такой деноминации как ваххабизм не существует, просто этот термин используется в качестве определения для крайних групп, исповедующих радикальные формы Ислама. И этот процесс протекает довольно незаметно как для окружающих, так и для самого человека: "Радикализация человека, будь то религиозная или политическая, сродни тому, как человек постепенно скатывается к социальным порокам — он делает это раз, два, на это не обращают внимания, потом он обнаруживает, что он уже в социально неблагополучной нише".
В качестве основной причины, по которой мусульмане оказываются в лапах радикальных проповедников, Курбанов назвал отсутствие внятной и корректной государственной политики в конфессиональной сфере, которая смогла бы перехватить инициативу у радикальных лидеров, окучивающих сейчас молодых ребят не только на Кавказе, но и на территории Центральной России.
С этим мнением созвучна позиция председателя Национальной Организации Русских Мусульман, Харуна Сидорова:
"Если говорить о русских мусульманах, то политика государства и частично общества в их отношении делает их париями, которые подвержены многим рискам. Если взрыв осуществляет кавказец, то никто не скажет: все кавказцы — террористы. А если взрывает русский, то вина возлагается на всех русских мусульман и будут возлагать коллективную ответственность на всех поголовно. Поэтому способ минимизировать эти процессы один — предусмотреть для русских мусульман какой-то зеленый коридор, как он хотя бы в теории предполагается для коренных мусульманских народов.
Потому что русские мусульмане в России есть и будут дальше, нравится это кому-то или нет, причем, появляются уже коренные русские мусульмане, у которых папа и мама русские мусульмане. И альтернатива тому, чтобы они становились врагами общества только одна — признать их частью общества, со своей нишей в нем, где они смогут позитивно реализовываться, не отказываясь от своего духовного выбора или уже даже выбора своих родителей. Другое дело, что без более глобальной нормализации отношения государства к Исламу, разработки и реализации выверенной стратегии отношения России к Исламу внутри и вовне себя, полностью исключить такие эксцессы все равно не получится".
Харун Сидоров объяснил, почему радикальные лидеры стараются вербовать в свои структуры именно русских. Дело в том, что, во-первых, человеку славянской внешности гораздо проще смешаться с толпой, чем выходцу с Кавказа. А, во-вторых, это, по замыслу организаторов должно наносить психологический удар по противнику: вот, мол, вы с кавказцами воевали, а тут против вас свои же, русские, идут. И в-третьих, это усиливает отчуждение в среде русских мусульман, и делает отдельных ее представителей более подверженным таким рискам.
К сожалению, в российском обществе действительно существует очень напряженное отношение к русским мусульманам. Да и этническим приходится не очень просто — сказываются растущие националистические настроения. Парадокс заключается в том, что верующие любой конфессии (если не брать за пример безумных сектантов) ведут себя, как правило, достаточно сдержанно, если это люди действительно заинтересованные в собственном духовном развитии, читающие религиозную литературу и выполняющие религиозные предписания.
Однако таким людям достается и за своих сугубо формальных собратьев по вере — как православным священникам за каких-то своих чрезмерно состоятельных коллег, так и мусульманам — за террористов и просто безкультурную молодежь, не знающую не только исламских правил поведения, но и элементарных бытовых.
А государство зачастую не только не пытается наладить ситуацию ради общего примирения, но еще и масла в огонь подливает.
В Чечне терроризма нет не только от того, что там сильная рука Рамзана. Дело еще в том, что Кадыров сам по себе Ислам в его относительно здоровых проявлениях не только не притесняет, наоборот, поощряет. Хотя это тоже иногда имеет неприятные последствия в виде чрезмерного архаизма, однако терроризма в Чечне давно нет, это факт. Традиционный ислам просто вытесняет гнилые ростки. А вот в других республиках, как КБР, к примеру, где и в традиционном исламе местные силовики склонны усматривать ваххабизм, там-то он как раз и цветет. То есть, людей понемногу вытесняют в радикализм.
Если у яблони не формировать крону, не отсекать лишние ветви, то это дерево начнет приносить горькие плоды. Так и с исламом в России — государство, игнорируя его как явление, позволяет ему дичать и перерождаться под давлением нелепых общественных стереотипов.
Есть еще один фактор, который находится непосредственно в самом подполье. Оно тоже переродилось. Заметно, что уже давно террористы не только не выставляют никаких политических требований, но никто даже не берет на себя ответственности за эти акции.
В прежние годы у террористов была четкая цель — добиться отделения Чечни, сепаратизм. Но эти планы, очевидно, провалились, и скорее всего, очень надолго. Всерьез пытаться раскачать население Дагестана на сепаратизм — на это тоже не стоит рассчитывать, потому что подобные настроения для этой республики совершенно не свойственны. По большому счету, бандиты давно утратили политическую мотивацию, превратившись в своего рода деструктивную секту, не имеющую никакой конкретной цели, кроме убийства ради убийства.
Это сделало их не только менее предсказуемыми, но и открыло путь в бандформирования разного рода сумасшедшим. Если раньше для нахождения в этих структурах нужно было хотя бы разделять идею по отделению Чечни, то сейчас единственным необходимым условием осталось личное безумие. А психов — их везде хватает, среди всех национальностей.