Разделение российских школ на престижные и "для бедных" — давно свершившийся факт. С каждым годом пропасть между ними растет. Чтобы вернуть школе роль социального лифта, эксперты предлагают позитивную дискриминацию, когда в престижных школах вводятся обязательные квоты для юных инвалидов, мигрантов и детей из социально неблагополучных семей.
То, что России теперь есть "богатые" и "бедные", не могло не отразиться на школьном образовании — в стране появились школы для "принцев" и, соответственно, — для "нищих". Причем первые вовсе необязательно частные — чаще даже государственные. Просто исторически сложилось, что им повезло с сильным директором, который смог собрать более профессиональный преподавательский состав. Эти школы на хорошем счету у руководства, поддерживающего их уровень лучшим финансированием. В результате дети — а скорее, их родители — конкурируют за право там учиться.
Читайте также: Инженеров возьмут в светлое будущее
Обратная ситуация у "бедных" школ. Туда попадают, как правило, дети из неблагополучных, неполных семей, из среды мигрантов. У них более низкий уровень подготовки, хромает мотивация к учебе, а значит, и результаты экзаменов оказываются гораздо хуже, чем в среднем по городу или области. Как правило, в таких школах работают не самые подготовленные учителя и отсутствуют возможности для дополнительного образования.
По данным исследования, проведенного экспертами из Института развития образования Высшей школы экономики, примерно треть российских школ можно назвать проблемными, то есть не обеспечивающими своим учащимся удовлетворительного уровня знаний. При этом 23 процента являются наиболее неблагополучными, а еще 6 процентов находятся в крайне опасном положении. Один из авторов исследования Исак Фрумин поясняет: "Мы вплотную приближаемся к ситуации, как в Нью-Йорке в конце 80-х, когда неблагополучные школы в Гарлеме стали настоящими рассадниками наркомании и преступности".
Что делать с такими школами и их учениками? Махнуть на них рукой — мол, пусть делают вид, что учат и учатся, все равно им высшее образование и репутация не нужны? Так оно так, но существует прямая связь между количеством детей из проблемных семей и общим уровнем знаний в конкретной школе. Согласно исследованию PISA, ученик, поступивший в школу с большим процентом социально неблагополучных учащихся, наберет в тесте на грамотность чтения в среднем на 32 балла меньше, чем если бы он учился в благополучной школе. То есть даже способный и желающий учиться ребенок окажется в числе отстающих.
Вот и получается, что школа вместо того, чтобы работать социальным лифтом, то есть сглаживать неравенство, еще больше его обостряет. А у детей в этом случае удваивается барьер для самореализации: не только проблемная семья и среда, но и проблемная школа.
На слушаниях в Общественной палате ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов заявил, что резкое расслоение в обществе чревато большими социальными рисками. Так что просто взять и закрыть глаза на проблему не получится. Неслучайно во всех развитых странах, где есть свои неблагополучные школы, всячески пытаются уменьшить их число и уравнять шансы детей на качественное образование.
По мнению Исака Фрумина, российская школа превратилась в устойчивый механизм воспроизводства социального неравенства. И сегодня мы стоим на развилке: оставить все, как есть, и получить в скором времени еще больше проблем, или попытаться исправить ситуацию.
Ярослав Кузьминов однозначно придерживается второй точки зрения и предлагает несколько стратегий. Первая — так называемая позитивная дискриминация. Подобное выравнивание шансов присутствовало в Советском Союзе, когда в вузах имелись квоты на поступление нацкадров и тех, кто шел в институты после нескольких лет работы на производстве. По мнению ректора ВШЭ, необходимо вернуться к системе квот, но уже на уровне школ, когда в каждой так называемой престижной школе есть некоторое число мест для детей с теми или иными проблемами — инвалидов или из бедных семей.
"Это тот путь, которым идут наши коллеги из других стран, и это своего рода механизм гуманизации детей", — уверен Кузьминов. Так успешная школа сможет компенсировать ребенку из бедной семьи отсутствие у него возможностей для учебы дома.
Кроме того, необходимо существенно повысить финансирование слабых школ. И тут вполне можно взять на вооружение опыт США. К началу 2000-х эта страна также подошла к осознанию, что в ее системе образования существуют большие проблемы, в первую очередь — неравенство школ, а значит, и неравные шансы детей на качественное образование. Реальные шаги были предприняты в 2009 году, когда правительство выделило порядка 4 миллиардов долларов на трансформацию школ. 1200 учебных заведений получили трехгодичный грант на 2 миллиона долларов.
Но эти деньги дали школам не просто так, а под конкретные условия. Их было четыре: трансформация, переворот, новый старт и закрытие. В первом случае речь шла о замене директора и половины преподавательского состава. Во втором — замена директора сочеталась с новой системой оценки труда учителя. Новый старт предполагал, что школа переходит под управление иной внешней организации. Ну, а закрытие говорит само за себя.
Большинство школ — 71 процент — предпочли трансформацию, 5 процентов — новый старт, 3 процента закрылись. У программы, как обычно, нашлось немало противников. Ярые скептики предсказывали ей полный провал. Но, как заявил министр образования США Анри Дункан, "к счастью, учителя, школьные лидеры, родители и прежде всего преданные этой идее ученики не слушали скептиков".
Результаты оказались обнадеживающими: уже за первый год каждая четвертая школа, которой была оказана помощь, показала двухзначный прирост результатов по математической грамотности, каждая пятая — по читательской грамотности. В среднем, на изменение ситуации уходит три года.
Ну, а если в течение пяти лет школа не достигает требуемого результата, ее закрывают, либо реорганизуют. Детей переводят в другие школы, а расходы на их доставку до места учебы оплачивают местные власти.
Читайте также: Шаг с крыши: деньгами не удержишь
Но и высокого финансирования может быть недостаточно без еще двух важных условий. По мнению Ярослава Кузьминова, это поддержка родительского сообщества, а главное — восстановление профессиональной морали педагогов. "Необходимо принятие этического кодекса, который фиксирует твою обязанность уделять внимание тому, кто не может справиться с учебной программой", — уверен ректор ВШЭ. Получится ли у российских школ то, что пока не удалось всему обществу: если не преодолеть, то хотя бы смягчить классовое расслоение?
Читайте самое интересное в рубрике "Общество"