В опубликованном по случаю всемирного Дня водных ресурсов докладе ЮНЕСКО эксперты организации бьют тревогу: миру грозит дефицит — примерно в 40% к 2030 году — воды.
Что можно сделать для исправления ситуации? Об этом ведущий программы "Точка зрения" Игорь Буккер поговорил с заведующим лабораторией Института водных проблем РАН, доктором технических наук Михаилом Болговым.
Читайте начало интервью:
Почему России проблема дефицита воды не грозит
— В докладе ЮНЕСКО отмечается в первую очередь недостаточность управления всей системой водораспределения.
Как раз доклад ЮНЕСКО разделяет эти все задачи примерно на пять групп, где обсуждаются разнообразные ценностные мотивы к улучшению этой ситуации и даются некоторые цифры.
Вот одна из них очень любопытна:
Представляете, насколько запущена ситуация в странах, которые испытывают дефицит воды и страдают от ее плохого качества?
— Не означают ли все озвученные выводы того, что за водные ресурсы может развернуться война?
— Конечно же, такое возможно. В советские времена у нас существовало Министерство мелиорации и водного хозяйства, бюджет которого был на втором месте после Министерства обороны. На втором месте.
Реализовались громадные проекты: не просто рытье каналов, это были достаточно технологические, высокого уровня решения, которые способствовали водообеспечению всех отраслей экономики Советского Союза.
— А переброска рек тоже туда входила?
— Да, и переброска рек входила. И занимался ею специальный Институт по переброске стока северных и сибирских рек, который создавал целую школу гидротехническую, позволяющую эти проблемы обсуждать и решать.
Напомню: мы только-только задумывались перебросить 20 кубических километров из бассейна Оби в бассейн Аральского моря, а китайцы сегодня перебрасывают 60 для решения своих водохозяйственных нужд, и никаких побочных политических заявлений при этом никто не делает, поскольку надо — это все понимают — решать задачу водообеспечения населения.
Сейчас надо исходить из этого. У нас пока просто время от времени возникает обсуждение этой проблемы, но тут же и гасится, поскольку, как Вы понимаете, это все довольно дорогое удовольствие.
Есть, например, один небольшой проект, который мы в последнее время выдвигаем — перебросить часть воды из Волги в Дон, чтобы улучшить ситуацию на Дону, там уже лет десять длится засуха, в Азовском море соленость растет, там рыба плохо размножается…
Плюс водоснабжение Крыма. Можно технически туда перебросить воду из Дона, но на Дону лишней воды нет.
И вот мы предлагаем, например, 3 или 5 кубических километров перебросить из Волги в Дон, как это планировалось еще где-то в семидесятые, восьмидесятые годы. А пока денег нет даже и на это.
Зато есть некоторое неправильное понимание водных проблем, что они сами по себе рассосутся, а они сами по себе только усугубятся.
Как исчезло у нас Аральское море. А исчезло оно лишь потому, что всю воду забрали на орошение. Теперь на этом месте две лужи находятся. В одной вообще жить нельзя, а в другой более-менее теплится рыбное хозяйство.
Для обеспечения региона водой нужно создать водохранилище. Другого пути нет.
Чтобы создать водохранилище, нужно построить плотину и затопить какое-то количество территории, которое в обычных условиях не затапливается.
Как, например, строилось Рыбинское водохранилище. Оно строилось и заполнялась практически во время войны — в 44-45-х годах, и сопровождалось это затоплением огромного количества населенных пунктов, с выселением народа.
Только что китайцы прошли этот путь, создавая всемирно известную ГЭС "Три ущелья", когда было выселено огромное количество населения из зоны затопления.
Это проблема гидротехнического строительства.
А есть еще проблемы затопления, когда наши люди селятся в заведомо затапливаемых зонах. Происходят наводнения, их надо спасать. Но это целая проблема нашей водохозяйственной науки, как объяснить людям, что нельзя жить, нельзя строиться в зоне, подверженной периодическому затоплению. Страховаться никто не хочет. Выселяться — у властей денег нет. Вот так и боремся с этой проблемой.