В настоящее время рассматривается возможность возобновления проекта многоразового космического корабля "Буран". Свой первый полет "Буран" совершил 15 ноября 1988 года. До сих пор в мире нет аналога МКК "Буран". Об этом Pravda.Ru рассказал летчик-испытатель, Герой России Магомед Толбоев, входивший в состав летчиков-испытателей "Созвездие волка".
- Программа закрывалась очень медленно. Кстати, до сих пор решения правительства нет. Работы прекращены решением министерства авиационной промышленности, функции которого сейчас исполняет министерство промышленности и некоторые другие ведомства. Ее медленно перестали финансировать, на том и закончилось.
Но в целом этот проект не закрыт. Программа была создана постановлением ЦК КПСС, и отменить эту программу может только президент России. Программа официально не закрыта.
Наш "Буран" был единственным. Я участвовал в горизонтальных летных испытаниях этого самолета с навесными двигателями Су-37 и Су-27. Мы выполняли полеты, которые надо выполнить для того, чтобы сесть на землю. Это же многоразовый космический самолет.
И алгоритмы, которые мы вкладывали в этот самолет, их перекладывали уже в следующую машину. "Буран" успешно выполнил свой первый и последний полет. Настолько успешно выполнил, что мир ахнул.
Мы же еще обучали этому французов, у них была программа "Гермес" — многоразовая тоже. Потому что такого опыта, как у нас, в мире ни у кого не было. У американцев до сих пор нет. Американцы садятся в автоматическом режиме до высоты где-то шесть тысяч метров, а дальше садились вручную. Мы же это все делали только в ручном режиме, естественно, когда пилот на борту.
Обидно было, что такой тяжелый моральный, психологический удар был нанесен по нам. Я иногда говорю, что счастливы те ребята, которые погибли и ушли. Первый набор был старше нас на 15 лет. Я со второго набора — это была основная ударная сила. Нас мало осталось.
Потом третьи подошли, но они даже не успели почувствовать практически ничего. А мы — второй набор — больше всех морально пострадали. Экипажи уже были определены, номера кораблей, кто с кем полетит, кто командир, кто второй. Командир Игорь Волк слетал на "Союзе", получил опыт космических полетов. Некоторые другие летали в космос. То есть у нас по "Бурану" все было определено.
И вдруг это сразу рухнуло. Конечно, для нас это трагедия. Это как в Большом театре для артистов премьеру отменить.
— Ходила легенда о проклятии "Бурана" или "Созвездия волка". Связанные с испытаниями люди погибали. Вы не боялись?
— Мы далеки от таких мыслей. Пресса есть пресса, она вольная, можно как угодно говорить. Мы никогда не думали, что должны погибнуть. Мы же знали, что мы летчики-испытатели, знали, что наши друзья погибают. Да, всякие гипотезы были. Но ничего подобного там нет. Есть обыкновенная работа профессионалов, и есть ошибки профессионалов.
Что ребята погибли, это был чисто переход возможностей самого профессионала. Человек может, я могу, я хочу, я знаю это дело, но самолет не может. Мы же работаем на пределе.
Мы даем летчикам, военно-воздушным силам 20 процентов запаса. 1/5 запаса можно использовать только в случае войны. В экстренной ситуации, когда тебя собьют ракеты или ты вывернешься и ее собьешь.
— Какое было ощущение, когда вы первый раз увидели "Буран"?
— Мы не верили, что он полетит. У него же весь вид — чемодан. Он же весит 80 тонн. Это больше, чем вагон. Вагон с маленькими крыльями. Как он полетит, куда полетит?
— Для создания "Бурана" работала чуть ли не вся страна…
- Шесть тысяч предприятий, миллион 200 тысяч высокооплачиваемых специалистов прямое участие принимали. А всего в разной степени по этой программе работало 3 миллиона 600 тысяч человек.
А мы — уже верхушка. Мы несем последнюю ответственность, и все на нас. Все, что сделано, на моих руках. Я могу уронить это золотое яйцо, а могу сохранить.
— Последний министр Общемаша Олег Николаевич Шишкин рассказывал, что когда наблюдал за посадкой "Бурана", в голове крутилась мысль, что навернется, и видел нули тех миллиардов, которые были в него вложены. А когда машина все-таки села, он пошел, где-то заперся и выпил.
— Они все были в шоке, в отключке. Ответственность там огромная была. И все службы отмечали, начиная с момента старта. Как только стартовые комплексы раскрылись, и по полной включение двигателя отошло, сразу стартовый комплекс начинает пьянствовать от души. Потому что для них — все, они справились, задержки не было, отмены старта не было, пожара не было, у них все прошло нормально.
— Насколько это было необычно? Велико ли отличие "Бурана" от обычного самолета?
- Там ничего необычного нет. Там вообще нет никакого сравнения с самолетом, кроме того, что он летит. Но летит он по-другому. Самолет снижается 5 метров в секунду, вы на посадку идете, там глиссада и два градуса 40 минут, 5 метров в секунду максимум. Когда поближе — 2-3 метра в секунду.
А у нас скорость снижения — 120-60 метров в секунду. 100 метров в секунду — это 360 километров в час. Вот ты идешь к земле 360 километров в час, по вертикали опускаешься. И еще вперед идешь 1800 километров в час.
— Страшно?
— Нет, ничего не страшно. Мы же профессионалы, сами себя обучаем, потом других обучаем. Это бездвигательные посадки.
— А были какие-то нестандартные ситуации, внештатные?
- Связанных именно с "Бураном" не было. Удивительно, что получилась сама программа, несмотря на ее неординарность, высочайшие технологические требования, необходимость высоких технологий, которых в Советском Союзе не хватало.
У нас всегда электронная промышленность отставала раз в 10 от Америки, Японии. Но, несмотря на это, никаких сбоев, нигде и ни в чем не случилось. Просто удивительно!
— "Буран", действительно, был последним техническим подвигом Советского Союза. Но есть и другие голоса, особенно в начале 90-х раздавались, что чуть ли не из-за "Бурана" СССР развалился, потому что перенапряглись, денег вбухали немеряно…
- Сказки пусть не рассказывают. "Буран" — это не просто так. Почему же Америка не развалилась от лунной программы? В то время они вложили 14 миллиардов прямых государственных инвестиций, не считая привлеченных. Это не нынешних, а тех — 60-х годов — долларов. Сделали же.
И какой в результате был взрыв в области радиоэлектроники. Теперь они эту программу сто раз окупили. Такой же мог бы выйти результат из "Бурана". Там куча технологий.
В 1977 году где, у кого, какие были компьютерные системы? Информатика во всем мире только начинала развитие. Впервые на "Буране" стояло 4 ЭВМ "Мессер". Если бы "Буран" пошел, эта система пошла бы везде. Мы раньше американцев многие программы ввели, например, "Спираль". Американцы еще об этом даже не думали, а у нас старшее поколение уже испытывало.
— Сейчас вновь ставится вопрос о воссоздании многоразовой системы. На ваш взгляд, это больше военная или научная задача? Может быть, это связано и с возможностью возрождения лунной программы?
- Нет, лунная программа — это отдельно. Лунная программа не может быть связана с ближним космосом, тем более военным. Это совсем другая программа, другие цели, задачи, требования.
Что касается именно малогабаритных "Буранов", это была следующая программа "Молния". До сих пор в замороженном виде она сохраняется. Вот на авиасалоне стоял самолет Мясищева — тяжелый ракетоносец М-3.
У него наверху есть белая бочка. Миллионы людей уже видели ее. Вот это и есть подвесной бак корабля. "Молния" весит 28 тонн. Такие же требования были. Экипаж — два человека, а все остальное это трюм. Грузоподъемность там — пять тонн. Этого хватает для космоса. Пять тонн — это очень много.
— Как вы считаете, многоразовый корабль надо делать принципиально новый или поднять техническую документацию "Бурана"?
— Все надо делать заново, но разработанные принципы остаются. Мы же получили очень хорошие результаты. Это, конечно, будет в основе нового, но сама технология, технологические процессы, конечно, сейчас нужны совсем другие. Сейчас уже могут занять 80 процентов композиты. Теперь будут другие требования.
Главное дело — не в этом. Надо поставить технологические задачи. И если Путин стукнет по столу и скажет, чтобы через пять лет это было, то Рогозин это обеспечит. Потому что Дмитрий Рогозин — жесткий парень, и он это сделает, если есть необходимость.
— Остается сакраментальный вопрос: зачем?
— А потому что Россия — это почти единственный остров, который остался на Земле, против этих янки, откуда идет вся зараза, которая негодна людям. Поэтому Россия должна защитить свое пространство чистое. Тайгу, Сибирь, Волгу, Енисей, Лену, Байкал, Каспий… — все это надо беречь.
— Беречь из космоса?
— Именно. Только из космоса сейчас можно защищать.
Подготовил к публикации Юрий Кондратьев
Читайте статью на английской версии Pravda.Ru
Беседовал