70 лет мы живем без большой войны, и в этом заслуга не только тех, кто водрузил Знамя Победы над рейхстагом, но и тех, кто обеспечивает оборону страны. Три конструктора, работавших на Урале, обеспечили ВМФ оружием, равному которому нет в мире. Это Виктор Макеев, Евгений Забабахин и Николай Семихатов. Сегодня пойдет речь о Викторе Макееве.
Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!
В 1988 году в Нью-Йорке вышла научная монография "Ядерное вооружение СССР". Ее авторы — самые крупные специалисты по нашей стране — подробно описали все системы ядерных вооружений, которые были у нас. Естественно, они пользовались в основном данными разведки и материалами, представленными правительством СССР на официальных переговорах по ядерному разоружению, а потому книга получилась довольно объективной и близкой к реальности.
Большой раздел в ней посвящен КБ, где создавались ракеты разных типов. Представлены и наши Генеральные конструктора. Вот только об академике Викторе Петровиче Макееве весьма "смутные" данные, а, проще говоря, авторы монографии располагали только теми сведениями, что появились в некрологе о нем.
Академик Макеев был настолько засекречен, что спустя четыре года после ухода его из жизни на Западе никакими сведениями об этом великом конструкторе не располагали. Впрочем, как и о его преемниках. В книге так и написано: "Макеев умер в 1984 году, о его преемниках неизвестно". В Америке у Виктора Петровича было еще два "псевдонима" — "Накеев" и "Макаев". И все из-за той же секретности…
Впрочем, и до нынешнего дня широкая общественность недостаточно хорошо знает об этом великом ученом и конструкторе — а ведь во многом благодаря ему наша Отчизна может чувствовать себя в безопасности!
Еще одна цитата из американской книги, имеющая отношение к академику Макееву: "В середине 1988 года Советский Союз имел на вооружении 942 баллистические ракеты морского базирования шести различных типов с 3400 боеголовками". Достоверность цифр на совести авторов, а вот место создания их и творца теперь можно открыть: это город Миасс и коллектив Конструкторского бюро, которое создавал и которым многие годы руководил академик В. П. Макеев.
Ныне КБ носит его имя, и называется "Государственный ракетный центр "КБ имени академика В. П. Макеева". Мне посчастливилось несколько раз бывать в нем, знакомиться с испытательными стендами, беседовать с создателями ракетных комплексов, рассказывать об их новых "изделиях". И каждый раз мы возвращались в прошлое — к истокам создания этого уникального КБ и к судьбе Виктора Петровича.
Из журналистов академик Макеев встречался только с Ярославом Головановым, когда тот писал книгу о С. П. Королеве. Виктор Петрович не мог отказать во встрече, как он обычно делал, так как Сергей Павлович не только был его Учителем, но и определил его судьбу. Журналиста на предприятие не пустили, а потому он беседовал с академиком в "приемной на пляже" (крошечном сарае на берегу озера). Подняли по чарке в память о Королеве, и Виктор Петрович рассказал, как он попал на Урал. Тогда в своем дневнике Голованов написал два слова о Макееве: "настоящий мужик".
Через много лет академик Б. Е. Черток поведал о том, как именно происходило назначение молодого специалиста. Это случилось после 16 сентября 1955 года, когда впервые ракета стартовала с подводной лодки. Пуском руководил сам С. П. Королев. Итак, слово очевидцу тех событий:
"Вскоре многие из нас испытали горькое чувство прощания с романтической морской тематикой. Трезво взвесив возможности и все больше погружаясь в проблемы межконтинентальной ракеты, Королев вышел с предложением о создании специального КБ по морским ракетам. Он рекомендовал на должность главного конструктора Виктора Макеева… Прежде всего Королев предложил создать при заводе №385 филиал ОКБ-1.
Начальник филиала должен был именоваться заместителем главного конструктора Королева. Эту должность он предложил молодому, энергичному, бывшему руководителю делегации Советского Союза на Олимпийских играх в Хельсинки в 1952 году, бывшему секретарю комитета комсомола НИИ-88, преуспевающему на посту ведущего конструктора всех модификаций ракет Р-11 и Р-11М, Виктору Петровичу Макееву. Макееву был уже 31 год, он вышел из комсомольского возраста. Однако его хорошо запомнили в ЦК ВЛКСМ и заметили в ЦК КПСС. Вероятно, в перспективе он мог сделать карьеру в аппарате ЦК или Совета министров. Но Королев не учел потенциальной амбициозности Макеева. В ответ на предложение он заявил:
— На Урал я согласен поехать только в должности главного конструктора. Заместителем не поеду…"
Удивительное чутье было у Сергея Павловича на талантливых людей! Он видел будущих главных конструкторов и академиков еще в их молодости, когда они сами-то до конца не поминали, какую именно выбрать дорогу в жизни. А Сергей Павлович не только опекал их, но и подталкивал к верному пути. Так случилось и с Макеевым. Он был дипломником у Королева, и естественно Сергей Павлович пригласил его к себе на "фирму".
И вдруг Макеев ответил, что не может там работать, так как ездить ему придется с другого конца Москвы. Этот аргумент не особо подействовал на Королева — он считал, что ради призвания можно отправиться и "на край света", а потому он все-таки уговорил своего подопечного принять предложение. А когда Королев предложил Макееву поехать на Урал, то вновь услышал очередное "несогласие" Макеева. На этот раз он уступил, и хотя в Совмине и ЦК сопротивлялись, Королев настоял на своем: появился еще один Главный конструктор. На этот раз "морской"…
Небольшое отступление. С. П. Королев ушел из жизни неожиданно. На его похороны прилетели все главные конструктора, и, конечно же, Макеев. Именно ему суждено было проводить совещание на "фирме", где решалось кто станет преемником Королева. Сразу же возглавить знаменитое КБ предложили Виктору Петровичу. Его уговаривали и заместители Королева, и друзья из министерства. Предложение было настолько привлекательным, что отказаться было просто невозможно. Для всех других, но не для Макеева!
— На мне сейчас висит комплекс Д-5, — сказал он. — Вы не представляете, что это такое! Мы впервые с "судаками" размещаем на атомной подводной лодке 16 ракет с "утопленными" двигателями. Проблем больше, чем у вас со всеми космонавтами вместе взятыми! Еще неизвестно, когда начнем делать, а от меня уже требуют, чтобы на лодках стояли межконтинентальные ракеты… Нет, все вы чудаки! Поймите! На одной лодке 16, на худой конец 12 межконтинентальных ракет. Так ей же от своих берегов далеко и уходить не надо. Прямо со своей базы может залпом жахнуть так, что ракетные войска со всеми их шахтами и бункерами уже не потребуются…
И такие ракетные комплексы академик Макеев вместе с коллегами создал! В частности, с "судаками" — так в шутку называли конструкторов атомных подводных лодок. Ну, а "двигатели-утопленники" — это одна из оригинальных конструкций, созданных в КБ Макеева.
Вдали от всех океанов, на Южном Урале, на границе со знаменитым Ильменским заповедником рождались мощнейшие ракетные комплексы для ударных атомных подводных лодок. "Зыбь", "Высота", "Волна", "Риф", "Штиль", "Прибой" — эти названия хорошо известны морякам. Не только нашим, но и американским (там названия иные). Уже второй комплекс, созданный под руководством Макеева, не уступал по тактико-техническим данным лучшим образцам ракетного оружия США. А затем академик Макеев стал лидером, и до сегодняшнего дня созданный им коллектив не уступает никому, хотя и этому Центру пришлось пережить тяжкие "девяностые"…
Академик Макеев создал свою "ракетную державу", в которую входило множество научных центров и институтов, заводов и полигонов, подводных лодок и боевых кораблей… Причем ему пришлось это делать дважды. Сначала кооперация шла по "жидким" ракетам, а потом и по твердотопливным. Кстати, Макеев доказывал, что не следует создавать ракеты на твердом топливе для подводных лодок, мол, жидкостные надежны и экономичнее. Однако когда все-таки руководство страны настояло — американский подводный флот был вооружен именно такими ракетами, то КБ Макеева решило и эту проблему, по сути дела начав новое направление с нуля.
Однако главным достижением, на мой взгляд, академика Макеева стало создание "Уральского дракона" — так я называю единение Ракетного КБ, Федерального ядерного центра и НИИ "Автоматика". В Свердловске создавались системы управления, в Снежинске — ядерные "изделия", а в Миассе — ракетные комплексы. Именно это триединство и обеспечивает морскую мощь нашей державы.
Три академика — Николай Семихатов, Евгений Забабахин и Виктор Макеев — и составляли того самого "дракона", которым мы по праву гордимся, так как он обеспечивает надежную оборону нашей Родины.
Но сначала о дружбе Макеева и Забабахина.
Вспоминает начальник проектного отдела ракетного КБ Владимир Рудин:
"Когда встал вопрос о разработке третьего поколения морских ракет, которые несут разделяющиеся головные части, имеют высокую точность стрельбы и ряд других новых качеств, то из множества сложных проблем была выявлена одна из главных — создание супермалогабаритной боеголовки…"
Челябинск-70 и Машгородок Миасса находятся неподалеку. А полпути — Челябинск-40. Казалось бы, самой судьбой предназначено, чтобы ядерный и ракетный центры работали вместе. Более того: была даже идея объединить их!… Но все-таки не "география" определяла успех дела, а руководители двух центров — Главные конструктора В. П. Макеев и Е. И. Забабахин. В них было что-то общее…
"Именно в этот период начались регулярные личные контакты Макеева и Забабахина и постоянные деловые встречи специалистов, во время которых искались, закладывались, уточнялись решения, — продолжает свой рассказ Рудин. — Обсуждения и переговоры часто носили острый характер: доходило до того, что "ракетчики" учили, как делать заряды и другие системы боевых частей, а "ядерщики" — как делать ракеты. Евгений Иванович, как старший в переговорах, которые, как правило, велись в его кабинете, не давил, спокойно поддерживал подобные беседы, видимо, полагая, что в спорах будет найдена истина, играл роль мирового судьи, что устраивало всех. Его знания, опыт, объективность автоматически давали ему это авторитетное положение. С другой стороны, и участники понимали, что без решения, позволяющего сделать шаг, разъезжаться нельзя, искали компромисс. Объективность Забабахина — пожалуй, самое сложное, но и самое нужное, что требовалось в это время, — работала. Хотя до нас доходили слухи, что давалась она ему нелегко, так как он испытывал давление "сверху" и "сбоку" — коллег из другого центра (ВНИИЭФ), обвинявших его в уступчивости и даже в недостаточной компетентности…"
Арзамас-16 ревниво относился к успехам уральских "комсомольцев". Группа физиков и конструкторов во главе с Юлием Борисовичем Харитоном однажды даже приезжали в Миасс, чтобы уговорить Макеева работать с ними, а не с Челябинском-70. Но Главный конструктор ракетного КБ, хотя и с уважением отнесся к гостям, был непреклонен: в "связке" Ядерного и Ракетного центров Урала он убежден был в успехе. Виктор Петрович, подобно своему учителю Сергею Павловичу Королеву, оказался прозорлив: ракетные комплексы для ударных подводных лодок не только не уступали американским, но и превосходили по многим показателям. Так было создано оружие, которое и до сегодняшнего дня считается лучшим из существующих.
"О связке Забабахин — Макеев, — продолжает Рудин, — Судьба их нашла, и они нашли друг друга. Евгений Иванович был несколько старше Виктора Петровича, но их встречи проходили как встречи друзей, было видно их взаимное уважение, обоюдное желание вести продуктивную работу. Их контакты стали традиционными, они фиксировали достигнутое и намечали перспективы в разработках на ближайший период… Макеев любил ездить в "семидесятку", где, кроме Евгения Ивановича, его ждал Г. П. Ломинский, старый приятель, с которым они в молодые годы встречались на полигонах. Иногда и Евгений Иванович посещал Машгородок в Миассе, где находится ракетный центр, бывал на даче Виктора Петровича на берегу озера Тургояк. Это были очень теплые встречи".
А теперь слово еще одному участнику "тройки", без которого невозможно представить создание морских ударных комплексов. Это академик Николай Александрович Семихатов. Однажды он заметил:
"Я хочу сказать о таких вещах, которые мало кому нравятся, но, на мой взгляд, они отражают реальность, а потому мы обязаны их знать. Ракетная техника, как известно, разделилась. И это произошло в начале 50-х годов. Она разделилась на "сухопутную", "космическую" и "морскую". Считаю, что мне повезло — я начал заниматься "морской", так как она на порядок сложнее и интереснее всех остальных.
— Почему?
— Возьмем, к примеру, авианосец. На нем есть радиолокация, гидроакустика, самолеты, связь всех диапазонов, крылатые и другие ракеты, атомная техника, сложная система управления и так далее. Я хочу сказать: где на суше вы найдете такую концентрацию современной техники? Так что Военно-морской флот — это та движущая сила, которая заставляла развиваться всю науку и технику ХХ века…
— И что наиболее сложное на флоте?
— Межконтинентальные баллистические ракеты, которые ставились на подводные лодки. С точки зрения насыщенности аппаратурой лодка мало чем уступает авианосцу — там нет самолетов, но есть торпеды, есть ракеты ближнего боя, ракеты самозащиты и, наконец, баллистические. Так что две единицы флота — авианосный корабль и подводный крейсер — насыщены техническими системами очень сильно. Это целый мир… Ну, а что сложное, то для конструктора и ученого и самое интересное. Мне повезло, так как я работал с такими замечательными учеными, конструкторами и людьми, как Забабахин и Макеев. У нас были общие интересы и желания — защитить нашу Родину. Это удалось сделать, разве этим нельзя не гордиться!?"
Память о Макееве — не академике, а человеке, хранит Машгород. Этот город, построенный на окраине Миасса, где живут работники Ракетного центра. Машгород не только красив, но в нем не упущено ни единой мелочи — от планировки до зеленых насаждений: всем интересовался Главный конструктор, а потому и в городские руководители выдвигал он людей талантливых, нестандартных.
У лесника в Ильменском заповеднике я спросил о Макееве.
— Академик? — удивился он. — Нет, такого не знаю, а вот с Виктором Петровичем встречались часто. Он рыбачить любил… Не знаю, чем он занимался, не рассказывал, а вот о жизни нашей судил справедливо, помогал, когда просили. Да, наш был мужик, уральский, а значит честный и простой. Так говорите — академик и начальник большой? Что-то не верится…
Читайте все материалы в серии "Чаепития в Академии"