Сподвижника царя-преобразователя Петра I, государственного деятеля, полководца и ученого Якова Вилимовича Брюса сначала народная молва, а затем и литераторы записали в чернокнижники и "колдуны на Сухаревой башне". В биографии своего предка Пушкин представляет Брюса человеком, "которого в народе называли русским Фаустом". Но так ли это на самом деле?
Спустя 13 лет после написания "Арапа Петра Великого", в 1840 году беллетрист И. И. Лажечников в романе "Колдун на Сухаревой башне" вывел Брюса в образе мага, практикующего тайное знание, которому подвластны звезды и судьбы людские. Во второй половине XIX века известный историк И. Е. Забелин в своих заметках высказал обеспокоенность запустением, в котором находилась московская усадьба одного из птенцов гнезда Петрова, привел часть реестра с перечнем библиотеки из кабинета Брюса и в качестве приложения добавил народные легенды и предания о Якове Вилимовиче.
В статье профессора Московского университета И. М. Снегирева "Сухарева башня" (1862) читатель вновь мог ознакомиться с народными преданиями и рассказом о черных отреченных книгах, которые были положены в башню самим чернокнижником Брюсом. Приведены легенды о том, как он занимался предсказаниями в обсерватории на Сухаревой башне.
Читайте также: Мистики в реалиях: Яков Брюс
И позднее практически во всех публикациях, посвященных Якову Брюсу, наряду с прочим непременно рассказывались легенды и мистические истории о нем. Это касается серьезных научных или научно-популярных изданий, бульварная журналистика вообще свела на нет все прочие заслуги Брюса, сделав его прежде всего и только магом и чернокнижником. Публикации на эту тему продолжают множиться. Автор этих строк тоже приложил к ним руку.
Раньше Якова Вилимовича изображали иначе. В "Рассказах Нартова о Петре Великом" ученому-скептику Якову Брюсу предпослана следующая характеристика: "Генерал-фельдцейхмейстер граф Брюс муж был ученый, упражнялся в высоких науках и чрезъестественному не верил. Его величество, любопытствуя о разных в природе вещах, часто говаривал с ним о физических и метафизических явлениях. Между прочим был разговор о святых мощах, которые он отвергал.
Государь, желая доказать ему нетление чрез Божескую благодать, взял с собою Брюса в Москву и в проезд чрез Новгород зашел с ним в соборную Софийскую церковь, в которой находятся разные мощи, и показывая оные Брюсу, спрашивал о причине нетления их. Но как Брюс относил сие к климату, к свойству земли, в которой прежде погребены были, к бальзамированию телес и к воздержной жизни и сухоядению или пощению, то Петр Великий, приступя наконец к мощам святаго Никиты, архиепископа Новгородского, открыл их, поднял их из раки, посадил, развел руки и, паки (снова — Ред.) сложив их, положил потом спросил: "Что скажешь теперь, Яков Данилович? От чего сие происходит, что сгибы костей так движутся, яко бы у живого, и не разрушаются, и что вид лица его, аки бы недавно скончавшегося?"
Граф Брюс, увидя чудо сие, весьма дивился и в изумлении отвечал: "Не знаю сего, а ведаю то, что Бог всемогущ и премудр". На сие государь сказал ему: 'Сему-то верю и я и вижу, что светския науки далеко еще отстают от таинственного познания величества Творца, которого молю, да вразумить меня по духу. Телесное, Яков Данилович, так привязано к плотскому, что трудно из сего выдраться'".
Традицию писать о Якове Брюсе как о серьезном ученом уже в наше время возобновил историк Александр Николаевич Филимон — директор Дома-музея Я. В. Брюса в подмосковных Глинках. В написанной им биографии можно прочесть, что Яков Брюс стоял у истоков создания российской артиллерии, немало потрудился на благо российской науки, работал в Монетном дворе и Мануфактур-коллегии, был первым российским астрономом и упоминает знаменитый Брюсов календарь.
"Легенды о Брюсе стали рассказывать уже после его смерти, — пишет Александр Филимон. — Хотя, впрочем, видимо, еще и при жизни говорили о Брюсе самое разное, могли сочинять и придумывать невероятные истории. Недаром многие исследователи писали о Брюсе како человеке, ставшем при жизни героем многочисленных преданий и легенд". И далее исследователь перечисляет четыре, на его взгляд причины, по которым возникли мифы о чернокнижнике и маге Брюсе.
На первое место историк ставит такие вещи, как косность, отсталость мышления большинства неграмотных россиян. Во-вторых, формированию подобного образа Брюса могла способствовать и противоречивость и неординарность самой эпохи, бурное развитие петровских преобразований. Свою роль сыграла также неординарность самого Якова Вилимовича — ученого, обладавшего уникальными способностями и талантами, а также недоверчивое отношение россиян ко всему иностранному и самим иностранцам.
Заметим, что первая и вторая причина, указанные Александром Филимоном, касаются исключительно русских крестьян. Тогда возникает резонный вопрос, но почему, рожденные в гуще народной, легенды эти нашли столь благодатный отклик не просто у просвещенного дворянского сословия, но даже у наиболее ярких умов своей эпохи? Ведь взгляды на фигуру Брюса Пушкина, Лажечникова, Забелина и Снегирева есть подтверждение тому. Да и в наше время мифам о колдуне Петра Первого продолжают верить далеко не безграмотные люди. До сих пор на случайных прохожих, оказавшихся неподалеку от главного здания в имении Глинки, нагоняют страх 57 странных, неповторяющихся каменных масок, расположенных на его фронтоне. Так что загадка Брюса еще не разгадана.
Но есть и вполне объяснимые с точки зрения историка вещи. "Историческая наука, опирающаяся на факты и документы, не знает ни одного свидетельства астрологической деятельности Брюса: ни гороскопов, ни "звездных" расчетов", — утверждает директор музея Брюса А. Н. Филимон. Никто никогда не видел "Астрологической карты Москвы" якобы составленной Брюсом и хранящейся где-то в фондах Российской академии наук. Александр Николаевич пишет, что подобное недоразумение возникло не на пустом месте.
В 1706 году указом Петра была создана Первая гражданская типография, находившаяся в подчинении Артиллерийского приказа, который возглавлял исполняющий обязанности генерал-фельдцейхмейстер Яков Вилимович Брюс. Из всех изданий, отпечатанных в типографии в начале 18-го столетия в памяти остались лишь календари, которые позже были объединены в один.
Вот что пишет Филимон: "Первый календарь, изданный в мае 1709 года, назывался "Ново сия таблица издана". Он давал сведения о восходе и заходе Солнца на широте Москвы. В издательских данных указывалось, что составителем календаря был В. Киприанов, а издан он "под надзрением Я. В. Брюса". Второй календарь — "Календарь повсеместный или месяцеслов на все лета Господни" — был традиционным православным календарем-ежегодником.
Единственная особенность этого издания состояла в том, что в календаре были представлены таблицы и сведения, используя которые обладатель этого календаря мог сам составлять церковные календари на 76 лет вперед. В этом календаре, так же как и в первом, указаны имена составителя В. Киприанова и Я. В. Брюса, "под надзрением" которого вышел календарь, как, впрочем, выходили все издания в этой типографии".
Читайте также: Петр Великий и его верный Брюс
Третий и четвертый календари были астрологическими. Снова изданные "под надзрением" Брюса, но тут же указан их автор — некий Иоанн Заган. Не был Брюс автором и последующих календарей. А далее произошло вот что. "После смерти Киприанова в 1723 году типографию возглавил его сын Василий Васильевич, который в 1726 году сделал оттиски 3-го и 4-го листов, тех самых, астрологических. Затем в 1735 году были отпечатаны все шесть листов, и наконец в 1747 году, через 12 лет после смерти Брюса, был подготовлен новый календарь на основе предыдущего, календарь с названием "Книга, именуемая Брюсовской календарь". Так имя Брюса впервые оказалось на обложке календаря", — свидетельствует А. Филимон.