Недавние исследования зоологов из Великобритании показали, что даже в тех стаях обезьян, где присутствует промискуитет (то есть не образуется прочных семейных пар) отцы все равно узнают своих детей и заботятся о них. В частности, у медвежьих павианов самец проводит время со своим потомством, когда матерям нужно добыть себе еду или отдохнуть.
Среди биологов, а также историков бытует мнение, что переход к моногамии у первобытного человека был обусловлен необходимостью обоих родителей принимать активное участие в уходе за детьми. Дело в том, что ребенок человека взрослеет куда медленнее, чем дети любых приматов. Соответственно, одной маме сложно обеспечить надлежащий уход за ним — ведь она не может все это время обеспечивать себя всем жизненно необходимыми.
Из этого вытекает следующее — если отец ребенка будет принимать участие в заботе о нем, то общая выживаемость всей семьи (то есть и ребенка, и родителей) повысится. Следовательно, предположили антропологи, естественный отбор в данном случае благоприятствовал моногамии — дети, воспитанные в таких семьях, чаще доживали до совершеннолетия и обзаводились собственным потомством. Человеческая же полигамия (в виде гаремов мусульманских богачей и китайских императоров) — явление вторичное, оно появилось уже тогда, когда возникло хозяйство производящего типа, при котором богатый мужчина мог содержать не только нескольких жен, но и всех своих детей от них и даже родню собственных супруг.
Собственно говоря, моногамию долгое время считали одним из факторов, которые привели человека к биологическому прогрессу. Ведь если за ребенком ухаживают оба родителя, то он может не торопиться взрослеть. Ну, а раз так, то у него есть шанс освоить куда больше навыков (ведь самым лучшим периодом для любого обучения считается детство). Таким образом, можно сказать, что моногамия во многом способствовала выделению человека из мира животных и превращения его в то существо, которым он является сейчас.
Читайте также: Бабушка сделала обезьяну человеком
Все это, безусловно, так, однако почему-то в связи с этим в научной (да и обывательской) среде распространилось одно интересное заблуждение — будто бы при полигамии отцы никогда не заботятся о своих детях. На самом деле это не так — наблюдения за шимпанзе показали, что их самцы уделяют воспитанию своего потомства достаточно много времени. Иногда даже, если мать вдруг гибнет, то все заботы о детях берет на себя отец.
Однако шимпанзе в этом отношении нетипичные приматы — у них часто бывают вполне себе моногамные семьи. В любом случае, там дети всегда хорошо знают, кто их родители, а родители — соответственно, своих детей. Поэтому чаще в пример приводили сообщества павианов. У этих очаровательных, но, увы, несколько легкомысленных обезьян, как мы знаем, распространен промискуитет, то есть любая самка может спариваться со многими самцами, а самец — со многими самками. Считалось, что при такой неразберихе ни один самец не может знать своих детей, и, следовательно, заботится о них.
Однако недавние исследования зоологов из Кембриджа (Великобритания) убедительно опровергли это расхожее заблуждение. Ученые исследовали поведение медвежьих павианов, или чакм (Papio ursinus), причем наблюдения производились за животными, обитающими на воле. Все особи, участвовавшие в экспериментах, были предварительно помечены — для того, чтобы павианов можно было хоть как-то отличать друг от друга. Кроме того, у все подопытных чакм были взяты образец ткани для ДНК-анализа — так ученые устанавливали степень родства между взрослыми и детенышами.
В результате выяснилось, что что маленькие павианчики более склонны проводить время со своими отцами, нежели с чужими обезьянами. И это идет им на пользу — в присутствии своего родителя они быстрее всему учились. Например всегда, если рядом с маленьким павианом был его отец, то детеныш быстрее выбирал правильное дерево, на котором можно было найти пропитание. Кроме того, в присутствии отца малыши всегда чувствовали себя спокойно.
Зоологи сообщают, что часто им приходилось наблюдать весьма забавную картину — за огромным величественным самцом с визгом и топотом неслась целая толпа его веселых и неугомонных отпрысков (причем все они были от разных матерей). Однако "патриарх" никогда не прогонял их — наоборот, он с удовольствием играл с ними, кормил различными вкусными вещами, чистил им шерстку и вообще выглядел абсолютно довольным. Правда, пишут ученые в статье, опубликованной в журнале Behavioural Ecology, они не заметили ни одного случая, когда отец сам искал контакта с собственным потомством. Инициатива всегда исходила от детенышей, и чаще всего именно тогда, когда рядом не было матери.
То есть, получается, что и при промискуитете самцы все же знают своих детей "в лицо" и заботятся о них, хотя и не постоянно. Образно выражаясь, самец у медвежьих павианов является кем-то вроде "воскресного папы" — он занимается детьми лишь тогда, когда этого не могут делать их матери. Но даже такая помощь весьма значительна — самки могут спокойно отдохнуть или уйти добыть себе еду, зная, что отец сможет и поиграть с детьми, и покормить их, и защитить в случае необходимости.
А защищать свое потомство чакмам чаще всего приходится не от хищников (к медвежьим павианам, чей рост в холке составляет 115 сантиметров, даже львы и леопарды не рискуют приближаться), а от своих же сородичей. Известно, что 30 процентов детенышей в стаях медвежьих павианов гибнет по вине взрослых самцов — чаще всего те случайно просто затаптывают их. Так что забот на самом деле у папы много — нужно проследить за тем, чтобы каждый из его детей не оказался в опасной близости к другому отцу семейства.
Читайте также: Дружелюбные с голоду никогда не умрут
Ученые предположили, что те отношения отцов и детей, которые наблюдаются у медвежьих павианов, можно расценивать как переходные — видимо, они предшествовали появлению настоящей моногамии. Впрочем, не совсем понятно, свойственны ли они павианам других видов — например, бабуинам или гамадрилам. Дело в том, что в отличие от последних чакмы не образуют больших стай, поэтому у них не возникает проблемы с тем, чтобы помнить собственных детей…