Давным-давно, целых 24 года назад, в "Независимой газете" была опубликована наша статья "Призрак Бонапарта". Причем в тот самый момент, когда только отгремела золотом самая первая инаугурация президента Владимира Путина. В материале мы высказали свою версию дальнейшего развития Российского государства под его руководством, основываясь на некоторых исторических параллелях.
Мы предположили, что России, чтобы сохраниться, придется идти по пути "просвещенного бонапартизма". И попытались остановиться на аналогиях между тогдашней Россией и Францией времен Наполеона I.
Сегодня же мы посмотрим на прошедшее и постараемся понять, что пошло по-другому и пошло ли по-другому вообще. Поэтому вспомним то, о чем писали раньше, и сравним с реальной действительностью. И уж конечно, распространим сравнения дальше.
Почему мы вспомнили забытый большинством современной публики термин "бонапартизм"? Стараниями историков-политологов старшего поколения в России стали вертеть нос от бонапартизма и всяческих бонапартов. Откуда это взялось? Из работы классика Карла Маркса "18-е брюмера Луи Бонапарта". Именно из этой работы, в которой черпали вдохновение полчища марксистских историков, все знают, что бонапартизм — это жутко нехорошая вещь. Диктатура, социальная демагогия, полицейщина, ложь и пр.
Однако речь в работе Маркса идет не о Наполеоне Бонапарте (Наполеоне I), а о его неудачливом племяннике Луи-Наполеоне (Наполеоне III). Классик сей, изучая фарс Наполеона III, попытался делать какие-то выводы о времени Наполеона I. В результате потомкам достался очередной заплеванный термин. А политологи нового поколения в большинстве своем о бонапартизме просто не в курсе.
События начиная с конца СССР мы попытались рассмотреть как аналог Великой французской революции. Только Героический период был у нас таким кратким, что не породил — и слава богу — нашего, российского Робеспьера. Начало Героического периода было совмещено с его концом, путч 19 — 22 августа 1991 года не стал взятием Бастилии, он сразу же стал Термидором. Со всеми "прелестями" Термидорианского режима: властью денег и коррупцией, отсутствием выполняемых законов, олигархами, сосредоточением политической власти в руках узкой, постоянно тасовавшейся группы лиц, текущим разделом и переделом собственности.
Возникли появившиеся ниоткуда фигуры олигархов, людей, в прошлом ничем не выдающихся. Людей, которым в чем-то повезло, а в чем-то оказавшихся более наглыми и более умными, чем их многочисленные конкуренты.
Сложилась политическая власть Термидорианского режима. Новая Директория. Борис Ельцин являлся всего лишь Первым Директором. И многие его странные и непонятные решения были обусловлены тем, что он был не единственным Директором. Были Директор Березовский, Директор Чубайс, Директор Черномырдин, Директор Лужков, Директор Гусинский.
Временами, как и в той французской Директории, Директора менялись, кого-то убирали, кто-то появлялся вновь или возвращался. Внутри Директории создавались партии, возникали и разрешались конфликты. По размаху коррупции, мздоимства, наплевательского отношения к закону Термидорианский режим вошел в поговорки. Никогда во Франции ни до, ни после социальные язвы не были такими страшными, а нувориши — такими наглыми. Законов вообще не было. Все это повторилось и в России.
Лозунг "Обогащайтесь!" стал лозунгом новой российской буржуазии, наступил период первоначального накопления капитала. И не было такой низости, на которую ярчайшие представители этого класса не могли бы пойти. Поднялись и рухнули воздушные замки финансовых пирамид, мелькнула величественная в своей посредственности фигура Мавроди. Затем начался раздел самых больших и лакомых кусков государственной собственности. О залоговых аукционах и тому подобных мероприятиях сказано так много, что повторять нет смысла.
На Западе нашу Директорию поддерживали, но их там пугал возможный возврат к советским временам либо к несостоявшемуся у нас Героическому периоду. Но на всякий случай Россию попытались добить. И тут проявилась еще одна аналогия. Одна из самых важных.
Самым непримиримым и постоянным врагом Наполеона I стали англичане. У них не было самой большой или эффективной армии, что неудивительно для островной державы. Но они использовали в своей борьбе любые другие доступные методы. В том числе и выходящие за рамки тогда принятого. Напомним хотя бы организацию и финансирование Англией заговоров роялистов против французского императора.
Что же мы видим теперь в лице современных англосаксов? Да все то же, хотя рамки допустимого для них значительно расширились.
Вернемся и вспомним события августа 1999 года. Шла внутренняя война. Армия, возглавляемая преданными в 1996 году генералами, не верящая своему тогдашнему Главнокомандующему, создающая стойкое впечатление затхлости и развала, с трудом сдерживает экспедиционный корпус террористов Басаева и Хаттаба. В Москве идет информационная война против Первого Директора Ельцина с требованием его замены. И Первый Директор делает странный для себя ход: он назначает Премьером и делает, по сути, своим наследником мало кому известного Владимира Путина. И ситуация поворачивается.
Как когда-то у Наполеона был свой Тулон, у Путина стал Дагестан. Да, конечно, во французской армии кроме Наполионе ди Буонапарте были и другие, не менее талантливые генералы, но Наполеон оказался в нужное время в нужном месте. Так, на месте Путина мог оказаться и кто-то другой, и у кого-то другого могло выйти, а могло и нет. Но оказался именно Путин.
Уровень политической самостоятельности Термидорианского режима в мире охарактеризовал 24 марта этого года сам Владимир Путин, говоря о 25-летии начала бомбардировок Югославии в телефильме "Белград".
"Ну рычагов было очень много. Россия была в достаточно слабом состоянии и была зависима от различного рода финансовых инструментов и механизмов, от политических, внутриполитических. В этом смысле можно с сожалением констатировать, что Россия на тот момент утратила значительную часть своего суверенитета".
Наше тогдашнее сравнение положения России начала 2000-х и Франции наполеоновских времен было не столько претенциозным, сколько рискованным. Ибо Наполеон I закончил островом Св. Елены. Но Владимир Путин, имея начальные условия похуже наполеоновских, успешно прошел несколько развилок, ставших для Бонапарта роковыми.
Авторы не претендуют и никогда не претендовали на роль футурологов. Но еще 24 года назад мы, как и многие другие, увидели, что основные проблемы России в "либеральной модели" термидорианской экономики. Вот что мы писали тогда:
"Наполеон Бонапарт не был лично большим специалистом в экономике, однако "период Консульства и Империи был отмечен серьезными успехами в области промышленности. Можно сказать, что в эти 15 лет промышленность наверстала все то, что потеряла за время революции. Этому способствовали мероприятия правительства и частная инициатива" ("История XIX века" под ред. Лависса и Рамбо, ОГИЗ, М., 1938 г., т. I, с. 392). Под революцией авторы имеют в виду здесь и Термидор. Думаем, мы стоим сейчас перед началом таких же изменений".
"…весь ход исторического развития в XX веке показывает, что бонапартизм, называемый либо авторитаризмом, либо еще как-то, является единственным путем, который выводит из полуфеодального, неразвитого общества с архаичными экономическими отношениями к современному вестернизированному обществу.
В мировой истории нашего века таких политиков было много: Пиночет в Чили, Пак Чжон Хи в Южной Корее, Перон в Аргентине, маршал Смэтс в Южной Африке. Все они действовали с различной степенью успешности, но именно они прошли большую часть по пути модернизации патриархального либо полусоциалистического общества".
Так и произошло.
Во время Великой французской революции была разработана концепция-проект "естественных границ Франции". Хотя первенство идеи приписывают еще кардиналу Ришелье. Как писал Жорж Жак Дантон, "границы Франции отмечены природой, мы достигнем четырех углов горизонта, до края Рейна, до края океана, до края Пиренеев и до края Альп. Там должны быть границы нашей республики".
Смысл концепции прост: линия Рейн — Альпы — Пиренеи обеспечит Франции максимальную безопасность. И последующие десятилетия Франция воевала под лозунгом естественных границ. Другое дело, что действительность и лозунги соотносились мало. Конец этому проекту положил Луи Наполеон, проигравший войну Бисмарку.
В отличие от французских предшественников Россия при Владимире Путине вела себя вменяемо. Безусловно, необходимым для безопасности для нас стал Крым. Идеологически и практически.
Естественно, когда Россия смогла вернуть полуостров, Запад начал мобилизовывать силы для показательного наказания нашей страны. Отметим, что в отличие от наполеоновских времен, когда Франция присоединила к себе территории побольше "естественных границ", Россия была объявлена изгоем сразу же после Крыма.
Основное отличие в том, что Наполеон I оставался для англичан почти своим, да и в многочисленных союзниках Англии в разных коалициях числились и вполне самостоятельные континентальные державы, для которых Англия была ситуационным союзником с небольшой армией. В то же время она пыталась играть первые роли в установлении новых правил жизни Европы после Наполеона. Англосаксонский "порядок, основанный на правилах" XIX века.
В наше же время ни о какой самостоятельности стран НАТО, кроме США и Англии, говорить не приходится. А "порядок, основанный на правилах" преподносится англосаксами как самодовлеющая ценность для всего мира.
Военные стратегии России и НАТО сегодня кардинально различаются. Эти различия обусловлены не только сложившейся политической ситуацией, но и, как всегда в военном деле, географией. Это, естественно, касается и военных действий во время СВО.
Военная стратегия континентальной России (как и континентальной Франции XIX века) заключается в проведении общевойсковых операций и разгрома противника непосредственно на поле боя. А военная стратегия НАТО опирается на экономическое удушение противника и смену его политического режима. Вспомним хотя бы Ирак и Югославию. И сравнительно недавнюю, годовалой давности, попытку военного мятежа в России. Военные же действия стран НАТО во время таких конфликтов носят фактически вторичный характер.
История часто бывает ироничной и рисует карикатуры на саму себя. Первые серьезные санкционные ограничения в торговле против военных противников в Новое время были введены именно во время наполеоновских войн.
Первоначально блокаду европейских портов от Эльбы до Бреста объявил английский король Георг III. Однако в действительности она соблюдалась в небольшом промежутке побережья. Формально блокада не действовала в отношении судов нейтральных стран, если они не загружались в портах противника. Но кто проверит?
Гораздо более заметными для мира стали санкции Наполеона I от 1806 года, т. н. "Континентальная блокада", против Англии. Как всегда, со ссылкой на общепризнанное всеми цивилизованными народами международное право. Хотя сама такая идея блокады Англии возникла во Франции еще во времена Конвента. Позже Англия и Франция только ужесточали свои санкционные позиции. Понятно, по-прежнему спорным был статус товаров, перевезенных судами нейтральных стран. Где и когда, что и сколько на них грузили. Именно таким способом, с помощью нейтральных судов, санкции превращались в фикцию. Экономика переигрывала политику.
Континентальная блокада и британская контрблокада привели к интенсификации металлургической и некоторых других отраслей французской промышленности. Сейчас бы сказали, что ВВП Франции вырос. Но основной цели Наполеона I — сокрушения Англии при помощи Континентальной блокады — добиться не удалось.
Кроме того, Континентальная блокада сыграла зловещую роль в судьбе самого первого французского императора. Она стала одной из главных причин, приведших в конечном счете к разрыву с Александром I и потере престола самим Наполеоном.
Нынешняя политика Запада с многочисленными пакетами санкций, введенных против России, только доказывает старую истину еще наполеоновских времен, что санкции такие редко достигают заявленных при их объявлении целей. Разорвать сложную цепочку мировых экономических связей они не способны.
Многое из современного арсенала методов войн в наполеоновские времена только закладывалось. Однако объяснение, что весь цивилизованный мир только с островом, уже появилось. Как и теперь. Правда, слово "цивилизованный" за ненадобностью убрали.
Теперь даже слово "коалиция" приобрело странноватый оттенок. Если во времена Наполеона I против Франции было собрано всего семь коалиций из заметных стран Европы, то теперь коалиции обозначаются по любому военно-политическому поводу: "артиллерийские", "самолетные" и пр. Главное, чтобы число участников было побольше. То есть наблюдается попытка продюсирования для нас очередного психологического "кошмара коалиций", как уже у другого великого исторического персонажа — Отто фон Бисмарка.
Одной из составных частей информационной и психологической войны в англосаксонском стиле является демонизация лидера противника. Так, биограф Наполеона А. З. Манфред отмечал:
"Декларация 13 марта (1815 года. — Прим. наше), принятая главами европейских правительств, объявляла Наполеона вне закона, "врагом человечества" (цит. по А. З. Манфред "Наполеон Бонапарт", 5-е издание, изд. "Алашара", 1989, с. 661).
Эпитеты, доносящиеся с Запада сегодня в адрес Владимира Путина, будут похлеще.
Во времена Наполеона I такую фиктивную институцию, как Международный уголовный суд (МУС), придумать еще не успели. Поэтому англичане его просто в качестве пленника отправили на остров Св. Елены. Судебным процессом над Наполеоном или придумыванием разных статутов тогда не заинтересовались.
Как отмечал Василий Осипович Ключевский, "история — не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но только наказывает за незнание уроков". И сегодняшняя ситуация в мире только подтвердила эту истину.
Наша первая статья 2000 года заканчивалась фразой "Россия еще станет сверхдержавой!". Вроде мы не ошиблись. Исторические аналогии подсказали.
Татьяна Романенкова, политтехнолог, эксперт "Фонда реальной политики"
Алексей Бабочкин, политтехнолог, эксперт "Фонда реальной политики"