Независима ли российская судебная система и судьи? Почему Алексею Навальному позволили выступать не по существу дела, а с политическими речами? Зачем иностранным службам нужен этот процесс? Почему Навальный показал себя уже совершенно аморальным субъектом? Будет ли за него стыдно иностранным кураторам? Что делать МИДу России, если заявления наших официальных лиц грубо перевираются и фальсифицируются? На все эти и многие другие вопросы Инны Новиковой ответил генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин.
Читайте начало интервью: Проект "Навальный" финансируется извне и внутри страны. Кем?
— Алексей, суд над Навальным был удивительным во многих отношениях. Также есть самые разные мнения, насколько независима или зависима наша судебная система в целом и отдельные суды в частности. В связи с этим процессом представители разных политических движений вспоминали другие суды.
Навальный свободно использует это как площадку для политических заявлений, не имеющих отношения к сути рассматриваемого дела. Обычно судьи не позволяют уклоняться от сути дела. А здесь было только скромное заявление: давайте не будем заниматься политикой. Подсудимый же сразу обвинил суд, что это он занимается политикой.
— Самый гуманный суд в мире. Гуманизм нашему суду действительно свойствен. Я знаю это по личному опыту общения с судебной системой. Случается, что я принимаю участие в судебных заседаниях.
Меня иногда пытаются обвинить в клевете, но я всегда выигрывал эти суды. Я проникся большим уважением к нашему судейскому сообществу, которое судит достаточно здраво, объективно и подчеркнуто независимо.
— Они обычно не позволяют уходить в сторону. Что интересно, на процессе по делу Алексея Навального было много иностранных дипломатов, которые требовали или просили вести синхронный перевод.
— Да. Они имеют право попросить, российский суд имеет право отказать, что, собственно, и было сделано. Потребовать можно все, что угодно. И точно так же суд или любой другой орган имеет право отказать в этих просьбах и требованиях, если эти претензии не обоснованы. Мне, кстати, эта практика очень нравится. Мы должны не поддаваться эмоциям.
Потому что именно на эмоциях верховную власть, судебную власть, правоохранителей пытаются вывести из себя эти группы, которые оперируют исключительно понятиями хейтерства, то есть — ненависти, разжигания ненависти, доведения ее до невообразимого высокого градуса, когда люди теряют человеческий облик.
Мне кажется, что на этом фоне Алексей Навальный, который участвовал и продолжает участвовать в судебном заседании относительно оскорбления ветерана, уже просто потерял человеческий облик. Он регулярно его теряет, но здесь — вопиющий случай. Это — весьма показательно.
Я, кстати, за то, чтобы представители западного сообщества, дипломаты посещали подобного рода судебные заседания, в том числе с участием Алексея Навального. Они должны увидеть, кого они защищают, за кого они подписываются.
Этот человек, на мой взгляд, теперь уже совершенно явно является серьезным репутационным обременением для руководства тех стран, которые за него сейчас вступаются.
А дальше его неприглядность, мягко говоря, станет еще очевидней для всех. И это все останется на совести тех, кто его поддерживает и защищает. Им же с этим еще придется как-то жить дальше.
— Может быть, дальше так действительно будет. Но пока Марии Захаровой приходится регулярно общаться с иностранными руководителями и известными журналистами иностранных СМИ.
Она рассказывала, что самые уважаемые журналисты иностранных СМИ регулярно, совершенно бессовестным образом выдергивают из контекста и передергивают комментарии, которые они получают от МИДа. Они совершенно не считаются ни с какими законами журналистики, этики, совести и так далее. Но наш МИД продолжает с ними работать.
— Такое, конечно, всегда было, а в последнее время это — сплошь и рядом. Я сам регулярно встречаюсь с подобного рода практиками.
Да, иностранные средства массовой информации, пользуясь трудностями перевода, очень часто переиначивают слова, вводя в них свой собственный контекст, который на самом деле не подразумевался у того у кого брали интервью. Я часто это вижу.
Поэтому я, например, работаю с теми иностранными средствами массовой информации, которые уважают меня как спикера и стараются довольно точно приводить перевод интервью, которое они у меня берут. Если я хоть раз замечаю, что кто-то был перевран, я просто прекращаю общение с этим средством массовой информации.
К сожалению, Мария Захарова находится в таком положении, что отказать-то она не может. Но на самом деле существует очень простой способ для того, чтобы противодействовать подобного рода угрозе.
Это называется — отказ в аккредитации. Этим, кстати, очень активно пользуются наши американские, французские, британские коллеги.
— И многие другие, особенно — украинские. Хотя сами все активно и постоянно перевирают, несмотря на то, что и переводить-то для их аудитории не надо.
— Да. Поэтому МИДу надо бы действовать жестче. Один раз соврал — обязательно вынесли предупреждение. Второй раз соврал — сразу до свидания. Всё.
— Наш МИД этого, к сожалению, не делает.
— Все-таки сейчас новые подходы появляются во многих направлениях. Будем надеяться, что скоро будет принята и такая практика.