Что представляют собой постсоветские левые? Как оформлена игра с идеологией? Кто, как и в силу каких предпосылок этим пользуется в политике? Как всё это связано с развитием России и как пересекается с задачами евразийской интеграции? Ответы на эти и многие другие вопросы есть в докладе "Левые на Востоке Европы. Буржуазная эволюция постсоветского антикапитализма", посвящённом политическим партиям левого спектра в постсоветских государствах.
В эфире программы "Геополитическая кухня с Игорем Шатровым" политолог Игорь Шатров обсудил основные тезисы данного доклада с его автором, директором Института нового общества, экономистом Василием Колташовым.
— Василий, насколько левое движение на постсоветском пространстве — действительно левое? Вы как раз говорили об этом в своем недавнем докладе. Что сейчас вообще надо понимать под левым движением? Ведь существуют прямо противоположные трактовки значения этого определения.
На Западе вроде бы принято считать правыми консерваторов, а к левым относят, в том числе либералов. Мы же под левым флангом понимаем коммунистическую, социалистическую, социал-демократическую идеологию, так?
— И так и не так — не на всем Западе, как принято считать. В Соединенных Штатах Америки действительно левыми называют либералов. Демократическая партия США, которая объединяет различные тенденции, лево-окрашенная. А правыми там считаются консерваторы, это — Республиканская партия. Это деление — чисто американское, не европейское.
В Европе в политике мы делим левых и правых очень просто:
Это — классическое политологическое описание разделения.
— Почему вы решили проанализировать ситуацию в левом движении? Какие страны вы рассматривали?
— На самом деле у нас для "СОНАРа-2050" было два исследовательских доклада. СОНАР — это российско-белорусский аналитический ресурс.
В Докладе "Левые на Западе" — я специально разбирал ситуацию в Западной Европе и Северной Америке, и доклад "Левые на Востоке Европы", хотя, конечно, здесь включается немножко постсоветская Средняя Азия и другая Азия, да и наша Сибирь. Ведь это — часть России, значит, можно записать в формате Европы, но на Востоке.
Эти два исследования принципиально объединены. Если кто-то будет читать, я рекомендую почитать и первое, и второе, тем более, что у нас такого рода аналитики в такой полной форме нет. Кроме того, там в табличной форме еще выражено описание неких механизмов внутреннего управления, внутренней власти.
Важно понять, что левые на Западе развивались без внутрипартийных чисток. У нас в ХХ веке все анархисты, эсеры, левые республиканцы с идеей создать обширные слои мелких собственников земли, троцкисты, левые сталинисты, правые уклонисты и все остальные виды и подвиды потонули в событиях истории. Они все были очень жестко зачищены и ликвидированы.
В результате в СССР осталась одна только номенклатурная структура КПСС, которая в конце ХХ века тоже канула в лету. Все, что проросло потом под видом левых либералов, каких-нибудь неотроцкистов и других левых течений — это все уже пост-КПСС.
А там все это сохранилось со времени основания, существовало и развивалось все это время. Поэтому там возможны были мумификации. — Если какие-то компартии западные классические видели, что рабочий класс куда-то ушел, допустим, в профсоюзы, то они мумифицировались, жестко зазубривали свою идеологию, сохраняли структуры, удерживали контроль над какой-то частью этого класса.
Они в таком виде выживали и остались живы по сей день. Но это — именно такая мумификация. А у нас этого не было. У нас были реконструкции, а реконструкция — это не совсем то же самое, что мумифицированное настоящее.
— Почему вообще левое движение сейчас вызывает такой интерес у исследователей? Речь идет о том, что начинается левый реванш в реальной политике или это — только мечты и иллюзии? Насколько это актуально? Какое практическое значение имеет?
— В России вообще после президентских выборов 18-го года объективно произошел сдвиг общественной повестки влево. Этот сдвиг касается определенных изменений во власти, поправок в Конституцию, которые, на мой взгляд, отражают эту тенденцию.
Мы избавляемся от внешнего контроля в правовой системе, получаем человека труда на первое место в Конституции. Некоторые говорили, что это за глупый символизм? Нет, это — не глупый символизм, а просто символизм.
Да, это — символическое упоминание, но оно уже многое значит, как упоминание социализма, рабочего класса в советской Конституции и в советских основных документах. Плюс к этому — социальное государство, курс на развитие социальной системы, хотя, конечно, все это — в рамках рынка.
Одновременно с левым сдвигом в обществе происходили определенные эволюционные подвижки на левом поле. Назвать это движением куда-то в одну сторону очень сложно, но интеллектуальные тенденции там есть.