Обилие поправок в действующую Конституцию Российской Федерации уже поражает своим размахом и вызывает немало вопросов.
Какие-то формулировки удивляют, какие-то изумляют заковыристым слогом, какие-то возвращают в эпоху красных комиссаров с единственно верными представлениями о прошлом и светлом будущем.
Общаясь с журналистами отечественных изданий, пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков затруднился прокомментировать любопытное утверждение, которое планируется внести в текст Конституции:
"Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность развития российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство".
Тут сразу возникает желание уточнить, что имеется в виду. Даже саму лингвистическую конструкцию можно пока опустить и не задавать убойный вопрос героя повести Михаила Булгакова "Собачье сердце" профессора Преображенского: "Кто на ком стоял?"
Российская Федерация в нынешних своих границах скорее разделенная, нежели объединенная страна с тысячелетней историей. Утрачены значительные территории бывшей Российской империи и Советского Союза.
Любопытна и тема преемственности развития государства. Хотелось бы ясности, какой из вариантов развития страны, упомянутых в истории России, взят за основу?
Упоминание в Конституции идеалов предков — идея довольно неоднозначная и противоречивая. Предки народов, населяющих современную Россию, могут передать и память о войне с русскими царями, особенно на Кавказе.
Взять, к примеру, идеалы и представления о прекрасном Феликса Дзержинского, Николая Ежова или Лаврентия Берии. Как быть с теми предками, которые сотрудничали с нацистами или ломали кости арестованным и расстреливали советских граждан на полигонах НКВД? Тоже сохранять верность их идеалам? Они ведь тоже — предки.
Что же касается единства, то его, конечно, проще декларировать, чем добиться в реальной жизни. Единство в трактовке согласия, как показывает мировой опыт — дело добровольное и достигается не по команде или фиксированием в основном законе, а каждодневным трудом власти, которая исповедует уважение к гражданину и законности в государстве.
Если все-таки вспомнить, что более семидесяти лет советской власти общество развивалось в атеистической парадигме, которая сохраняется и в нынешней России, то утверждение о переданной вере в Бога выглядит несколько самонадеянно.
Без уточнения, в какого именно Бога, определенно возникнут и вольные трактовки. Мусульманские общины уже высказали свои опасения, что такая формулировка может вызвать отторжение и, как следствие, проблемы с межконфессиональным согласием в стране.
Можно на минутку представить себе, чтобы ощутить сполна смысловую нагрузку тезиса о Боге, что кого-то осудят по статье за оскорбление чувств верующих в бога Кузю, Перуна или Летающего Макаронного монстра. А что? Пастафарианство все еще не утратило своей популярности.
Возможно, позднее и примут Федеральный закон, который обяжет верить в Бога, но хотя бы разъяснили, в какого из, прежде чем упоминать его в Конституции страны.
Среди новых изменений нашлось место и истории, вернее так называемой исторической правде:
"Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается".
Спору нет, звучит — великолепно. Если, конечно, не вдаваться в подробности и не уточнять, кем и где сформулирована та самая правда. Современная историческая наука в принципе — некий общественный договор, что "так оно и было", а не "как было на самом деле". Когда-то и сам президент России высказался в том же ключе, говоря об исторической науке.
Один пример с Куликовской битвой говорит о конформизме ради политической целесообразности. Нужна была дата, чтобы взбодрить общество. Нашли. Но что же это за такое значимое сражение в истории Древней Руси, что только где-то к концу XIX века определились на высшем политическом уровне, где случилась та самая битва? До сих пор идут дискуссии, где же на самом деле князь Дмитрий Донской одолел Мамая.
К слову, среди отечественного казачества имя Мамай было весьма распространенным. Да и никто до сих пор не объяснил, как на иконе "Куликовская битва", написанной вскоре после сражения, отличить татар от дружинников русского князя — воины в одинаковых латах, а у обоих противников знамена с ликом Христа Спасителя.
Видимо, после принятия поправок в основной закон страны раз и навсегда прекратятся любые исторические дискуссии. Про изучение еще не открытых архивных материалов, способных дать близкую к объективной картину недавней советской истории, включая события времен Великой Отечественной войны и послевоенного периода, можно будет забыть.
Предполагается, что в Конституцию России будет внесено положение о соотечественниках:
"Российская Федерация оказывает поддержку соотечественникам, проживающим за рубежом, в осуществлении их прав, обеспечении защиты их интересов и сохранении общероссийской культурной идентичности".
Было бы странным, если бы государство не поддерживало своих граждан, проживающих за пределами России. Если, конечно, речь идёт о людях с паспортами Российской Федерации. По идее, граждане с паспортами иностранных государств уже находятся под защитой своего нового Отечества. Причём тут тогда Россия — вопрос. Что же касается определения соотечественников по этническому признаку, то тут замучаешься идентифицировать.
Поддержание культурной общности, связей с Родиной — дело хорошее. Правда, по личному опыту в изучении темы соотечественников, проживающих за рубежом с иноземными паспортами, могу обратить внимание на так называемых профессиональных соотечественников.
Самые активные из них зачастую превращают коммуникации с российскими госструктурами в обоюдовыгодный бизнес. Пусть и в местечковый и больше на уровне "ты — мне, я — тебе", но тем не менее гешефт имеет место быть.
Внятное определение, кто эти самые соотечественники, было бы тоже весьма кстати. Желание поддержать соотечественников по бывшему СССР — гуманно. Но я бы отдал предпочтение моим соотечественникам, проживающим в Российской Федерации. Так называемый "русский мир" и сам подтянется, глядя на заботу государства непосредственно о своих, которые вот тут, рядом.
Примечательно, что в Конституции России решили закрепить гарантии уважения к "человеку труда". Кто он этот человек труда? Как в принципе возможно заставить уважать кого-либо, если он не дядя Евгения Онегина, который был "самых честных правил"? Это же чувство, а не какой-нибудь бездушный технический процесс, который прописывается в документе или даже в Конституции страны.
Понятно, что этот тезис стал продолжением кампании братания номенклатуры с обычными гражданами. Реинкарнация звания "Герой труда" — тоже своего рода дань ностальгирующим по советским временам в парадигме "Народ и партия — едины!"
Разумеется, обсуждение конкретных формулировок в чистовике представляется более продуктивным, нежели разбор рабочих фрагментов. Правда, обозначившийся тренд уже позволяет делать некоторые выводы. Тем более машина агитпропа в соответствии с "переданными предками идеалами" уже начала принуждение к уважению грядущих поправок в основной закон страны.