Кого больше всего сидит в московских СИЗО? Почему простым наркоманам дают срок больше, чем убийцам? Как для этого используются профессиональные провокаторы — "закупанты"? Для чего, почему это делается? Почему полиция вместо профилактики подставляет людей, а суды штампуют приговоры крупным оптом?
На эти вопросы главы медиахолдинга "Правда.Ру" Вадима Горшенина в передаче "Жизнь как она есть" ответил политолог и бывший заключенный Петр Милосердов.
Читайте начало интервью:
— Петр, вы находились в камерах с людьми, которым предъявляли обвинения по самым разным статьям?
— Да. Очень много людей сидит по 228-й статье — это наркотики. По официальной статистике УФСИН — 30 процентов всех арестантов. Где-то так оно и есть, с 228-й и у меня было много соседей.
Так же как и по 159.4 — это крупное мошенничество. На самом деле это статья против бизнеса по большому счету. Больше половины сидящих по ней — это бизнесмены, у которых есть конфликт с кем-то.
— Люди, которые там находятся по 228-й статье, в частных беседах признают свою вину?
— В частных беседах все признаются в том, что они потребляли. В этом все признаются, что потребляли, — это факт. А дальше начинаются расхождения. Я не могу ставить под сомнение правдивость или несправедливость слов этих людей. Мне про это ничего не известно.
Давайте отталкиваться от статистики, от фактов.
Но все садятся, всех сажают за это. Им шьют хранение, передачу, спекуляцию этой дозой. Хотя доза — там очевидно, что она для одного человека. Там просто вес настолько ничтожный, что ясно, что себе взял.
Но тут ему говорят: ты взял не только себе, ты хотел с соседом ее потребить. И для этого используются профессиональные полицейские провокаторы.
Очень смешно, но так получается, что к определенным изоляторам приписаны определенные суды.
Например, к "Матроске" приписаны Нагатинский, Чертановский, все суды по ЮАО. Это не самый благополучный район, прямо скажем, в плане криминала, наркотиков.
В этих судах все стены так называемых боксов, где содержатся подсудимые, исписаны фамилиями профессиональных полицейских провокаторов, их адресами, написано, мужики, мол, не попадайтесь. Их называют "закупанты". Это наркоман с большим стажем, которого взяли полицейские с дозой, ему говорят: "Либо ты будешь с нами сотрудничать и подставлять других людей, либо садишься в тюрьму".
Он, конечно, будет сотрудничать. Тем более, что это позволяет ему дальше потреблять наркотики. И он подставляет людей. Звонит кому-то, предлагает: давай раскумаримся. Собеседник говорит: давай. Он говорит: я тебе найду. — Все хорошо. Базара ноль. Человек привозит деньги — и тут же его вместе с этим "закупантом" берут полицейские.
И тот сразу дает против него показания. Эти люди посадили десятки людей. Я, честно говорю, к наркоманам как таковым отношусь с презрением, потому что я очень от этого далек. Но гробят они все-таки свое здоровье, ну и пусть гробят.
А за что их сажают-то по сути дела, тем более, зачем для этого еще и подставлять? Это в чистом виде фабрикация дел. Причем поставленная на поток.
— По теории, у нас главное не наказание человека за преступление, а перевоспитание. К тому же подразумевается и профилактическая работа. Получается, что в реальности все ровно наоборот?
— Смотрите, очень странно получается.
— Профилактики нет никакой, к сожалению.
Какая может быть профилактика? Он что будет звонить кому-то из колонии, рассказывать, как он сидит десять лет?
— Нет, профилактика в отношении других людей.
— Так другие тоже сядут на десять лет.
Причем что самое как бы смешное. Я связался, когда уже вышел из тюрьмы с теми, кто уехал в колонию, и они рассказывают, что в Москве дают десять лет, а, например, в городе Липецке за то же самое суд дает пять лет.
В провинции сроки дают примерно в два раза меньше по наркотическим статьям за ровно те же веса. Почему?… В Москве все больше?
Почему правосудие у нас носит региональный характер? Нигде такого нет. У меня один знакомый уехал на зону, получив восемь лет по 4-й части. Он был счастлив, так сказать. Он был в "сознанке" и со всем согласился. Потом говорит: мне тут смеются в лицо люди, потому что за убийство дают шесть-семь лет в провинции, я получил восемь за дорожку амфетамина. Я буду восемь лет сидеть за эту дорожку, а он за убийство — шесть.
Я считаю, что эти сроки — нерационально, непропорционально, неоправданно большие. Не работает это.
Беседовал Вадим Горшенин
К публикации подготовил Юрий Кондратьев