Президент России Владимир Путин 17 декабря принял участие в большой ежегодной пресс-конференции. Еще до ее начала был побит рекорд — на мероприятие аккредитовалось 1390 журналистов. Глава государства отвечал на вопросы собравшихся более трех часов.
Пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков ранее отмечал, что журналистам сложно застать президента врасплох своими вопросами.
"Что касается опыта президента и владения всеми основными темами в деталях, то это действительно так. И очевидно, что редко кому из журналистов удается чем-то удивить президента", — сказал он.
Нынешняя пресс-конференция исключением не стала. Предлагаем вашему вниманию некоторые ответы президента России на вопросы журналистов.
Глава государства отметил, что старые прогнозы по выходу из кризиса строились исходя из того, что баррель нефти будет стоить 100 долларов.
— Да, конечно, после этого падения цен на наши основные энергоносители "поползли" все наши показатели. Какие они? Это сокращение ВВП на 3,7 процента. На 7 декабря инфляция с начала года — 12,3 процента.
Со II квартала текущего года наблюдаются признаки стабилизации деловой активности. На основании чего мы делаем такой вывод? В сентябре — октябре прирост ВВП (уже прирост) составил соответственно 0,3-0,1 процента к предыдущему месяцу. Положительную динамику демонстрирует сельское хозяйство, рост там составит не менее трёх процентов.
Сохраняется положительное сальдо торгового баланса. У нас общий объём товарооборота упал, а положительное сальдо сохраняется, причём на достаточно серьёзной величине — 126,3 миллиарда долларов. Международные резервы составили 364,4 миллиарда, они немножко сократились, но всё‑таки это очень солидная величина.
Снизился внешний долг Российской Федерации на 13 процентов по сравнению с 2014 годом. Существенно сократился отток капитала.
Более того, в III квартале текущего года отмечен чистый приток.
Что касается снижения долговой нагрузки, чрезвычайно важная вещь и важный положительный показатель. Это обратная сторона, связанная с так называемыми санкциями. Конечно, было бы хорошо, если бы мы имели выход на внешние рынки рефинансирования и все эти деньги оставались внутри экономики России, помогали развиваться, но, с другой стороны, перезакредитование тоже плохой признак.
Мы, несмотря на все ограничения, полностью исполнили все наши обязательства перед нашими партнёрами, в том числе и перед международными кредитными организациями. Мы полностью всё выплачиваем в срок и в полном объёме.
— Я поддерживаю политику Центрального банка и правительства по обеспечению макроэкономической стабильности. Первое.
Второе. При всём желании понизить ставку это нельзя делать административным путём, надо исходить из реалий нашей экономики, из её структуры. Конечно, я часто слышу: а вот там, где‑то за бугром, там другие ставки, они более низкие. Конечно, там более низкие ставки. Так они специально это делают. Но там проблемы другие, и структура экономики совсем другая. У нас угроза инфляции, а там проблемы, возможно, дефляции, когда производитель производит, а продать не может. Вот в этом проблема.
— Что нас особенно возмутило? Если бы это был несчастный случай, как мы потом слышали, турецкие власти вроде бы даже не знали, что это российский самолёт. Тогда что делают в этих случаях? Люди же погибли. Сразу снимают трубку и объясняются друг с другом. Вместо этого сразу побежали в Брюссель, кричать: "Караул, нас обижают".
Кто вас обижает? Мы кого‑то трогали там? Нет. Начали прикрываться НАТО. А это нужно для НАТО? Вроде бы выяснилось, что тоже нет.
Зачем надо было это делать? Я не понимаю, зачем? А чего добились? Они что, думали, что мы оттуда убежим, что ли? Нет, конечно, Россия — не та страна! Мы своё присутствие увеличили, количество боевой авиации увеличено.
Там не было российской системы ПВО, теперь С-400 там стоит. Мы приводим в нормативное состояние систему ПВО Сирии, отремонтировали уже ранее поставленные системы ПВО "Бук", весьма эффективные. Если раньше Турция там ещё летала и постоянно нарушала воздушное пространство Сирии, теперь пускай полетают! Зачем?
Вы спросили: "Может быть, там третья страна какая‑то есть?". Я намёк Ваш понимаю. Мы этого не знаем. Но если кто‑то в турецком руководстве решил лизнуть американцев в одно место, — не знаю, правильно они поступили или нет.
Во‑первых, не знаю, нужно это американцам или нет. Можно себе представить, что на каком‑то уровне были договорённости о том, что мы здесь "навернём" российский самолёт, а вы закройте глаза, что мы зайдём, так скажем, на территорию Ирака и оккупируем часть Ирака. Я не знаю, может быть, такой размен и был, нам это неизвестно.
В любом случае они всех поставили в очень трудное положение. И, на мой взгляд, я вот так смотрю, анализирую всё, что там происходило и происходит, мне кажется, вообще ИГИЛ (запрещена в России — прим.) — это уже второстепенная вещь.
С действующим турецким руководством, как показала практика, нам сложно договориться или практически невозможно. Даже там и тогда, где и когда мы говорим "да, мы согласны", они сбоку или в спину наносят нам удары, причем по непонятным абсолютно причинам.
Поэтому на межгосударственном уровне я не вижу перспектив наладить отношения с турецким руководством, а на гуманитарном — конечно. Хотя и здесь есть проблемы. Думаю, что и здесь нынешнее турецкое руководство добилось того, чего даже, наверное, и не ожидало. Мы вынуждены будем принимать определённые ограничительные меры в экономике и по некоторым другим линиям, например, это связано с туризмом.
— Есть ли у нас план? Есть, он в принципе в ключевых аспектах, как это ни странно покажется, совпадает с американским, предложенным Соединёнными Штатами видением: совместная работа над Конституцией, создание инструментов контроля за будущими досрочными выборами, сами выборы и признание их результатов на основе этого политического процесса.
— Кто‑то считает в Европе, в Штатах, мы много раз слышали уже об этом: ваши интересы там будут учтены; хотите — (военная) база ваша там останется.
Да я вообще не знаю, нам нужна там база или нет? Ведь что такое база? База — это достаточно существенная инфраструктура, туда деньги надо вкладывать.
Мы же показали, что вот у нас не было, по сути, ракет средней дальности, мы все уничтожили, потому что они у нас были только на земле. И американцы уничтожили то, что было на земле, — "Першинги", но на море "Томагавки" и на авиационных носителях, на самолётах, оставили. У нас (таких ракет) не было, теперь есть: 1500 километров — морская ракета "Калибр", вторая Х-101 на самолётах — 4500 километров.
Зачем нам там база? Если кого‑то надо достать, мы и так достанем.
— Мы не собираемся вводить в отношении Украины какие бы то ни было санкции, я хочу, чтобы это было услышано. Мы просто переходим на режим более благоприятствуемой нации в торговле. То есть Украина не может быть поставлена в условия худшие, чем любые другие наши партнёры вовне. Но, конечно, никакими льготами и преференциями Украина в торговле с Россией с 1 января 2016 года пользоваться не будет.
Насчет платных парковок — президент отметил, что иного способа справиться с транспортной проблемой нет. Тарифы на парковку устанавливаются по согласованию районных муниципалитетов, а местные жители могут парковаться по более низким тарифам как резиденты, заметил глава государства.
При этом президент подчеркнул, что плата за парковку должна соответствовать доходам населения. Что касается системы "Платон", то все сборы до последней копейки идут на дорожное строительство в регионах РФ. Десять миллиардов рублей выделяется "Ростехнологиям" из бюджета на развитие дорог, и все траты этой компании может проверить и общественность, и Счетная плата. "Пусть посчитают и предъявят", — сказал глава государства.
Президент отметил, что считает необходимым убрать транспортный налог для большегрузов, водители которых платят по системе "Платон".
Владимир Путин подчеркнул, что как "человек из рабочей семьи" полностью выступает за выход из "серых" схем, которые действуют в системе большегрузных перевозок.
Есть способ сделать это и одновременно избежать чрезмерных поборов — приобрести патент, отметил президент.
"Раньше читал, что дочери получают образование за границей и живут за границей. Они живут в России, никуда на ПМЖ не выезжали, образование получали в России. Они продолжают учиться и работают. Мои дочери свободно говорят на трех европейских языках. И не просто говорят, а пользуются в работе. Они делают первые шаги в карьере, успешные", — сказал президент.
"Я не обсуждаю свою семью. Мои дочери не занимаются бизнесом и не лезут в политику. Где конкретно дочери работают, я говорить не собираюсь. В том числе и по соображениям безопасности. Дочери никогда не болели "звездной болезнью", просто живут своей жизнью", — подчеркнул Владимир Путин.
"Что касается пенсионного возраста, вы знаете мою позицию — я всячески сопротивляюсь повышению пенсионного возраста, но есть, конечно, проблемы, что касается повышения пенсионного возраста для чиновников российских: регионального и муниципально уровня для всех — для мужчин и для женщин, напомню, что речь идет о постепенном повышении для этой категории с шагом на полгода".
Если пенсионный возраст в России надо будет повышать, то не спеша, когда — ответа не будет, но сделать это придется, заявил президент. Он подчеркнул, что даже в этом случае повышение пенсионного возраста никак не затронет нынешних пенсионеров.
Приостановление полетов — решение не политическое, подчеркнул Владимир Путин и заявил, что президент Египта проявляет огромное личное мужество в борьбе с терроризмом, вины египетских властей в теракте на борту А321 нет.
По словам Владимира Путин, Россия считает желательным иметь своих представителей на всех этапах авиаперевозки россиян из Египта. Это наша общая беда и вина, мы вместе должны найти ответ, подчеркнул президент.
Власти не будут спешить с отменой решения о запрете иностранцам усыновлять российских детей, заявил президент. Владимир Путин также отметил, что по статистике в процентном отношении усыновлений российских детей-инвалидов иностранцами было гораздо меньше, чем здоровых детей.
"Никто из иностранцев не рвался никогда усыновлять или удочерять больных детей", — добавил он.